— Скажите, а они не того… не представляют опасности для окружающих? — спросил он.
— Ни малейшей! — улыбнулся Органов. — Они бестелесны и по составу своему фактически ничем не отличаются от воздуха.
Бухгалтер понял, почему «камергерша», прежде чем заговорить, всегда щупает рукав его пальто.
Писателем я решил стать давно, еще в раннем детстве, — Органов присел на край стола. — Не мучился, не выбирал, просто решил стать — и все. Поставил задачу, как говорится. А характер у меня суровый, волевой.
— А вас печатают?
— Пока нет, но скоро все изменится. Раньше-то я работал, как все, по старинке, а теперь с установкой!..
— На что же вы живете? — спросил Петров и с запозданием понял бестактность своего вопроса.
— Телевизионным мастером работаю. Бывает, импортную аппаратуру чиню такую, за которую никто не берется. Так сказать, хлеб насущный.
«Неплохой хлеб, — подумал Петров, скользя взглядом по коврам и тяжелой старинной мебели. — И чего человеку не хватает? Талантище какой, собрал установку, о которой наука пока и мечтать не может, так ведь нет! Лезет с поразительным упорством туда, где талант его не действует. А сколько еще таких — издерганных, неудовлетворенных? Все-таки жестока жизнь».
Бухгалтер потер виски и сказал;
— Мне кажется, вы взялись не за свое дело. Посмотрите: все ваши образы, созданные при помощи машины, ужасающе скучны, вторичны. Это не люди, а манекены бездушные. А ведь настоящие литературные герои — шагающие в вечность!
— Как вы смеете! — взорвался Органов. — Да что вы в этом смыслите?! Ко мне давеча писатель знакомый заходил, так такого мушкетера создал, что помереть со страху можно! А ведь профессионал!
— Да поймите же! — Петров начал злиться. — Штамп остается штампом, что в голове, что в машине. Глядя на ваших героев, невозможно отделаться от ощущения, что видел их тысячи раз. Поверьте, вы ошиблись в выборе цели. В вас пропадает великий изобретатель!
— Умный какой! — закричал разъяренный Органов. — В тебе-то кто пропадает?!
«А действительно, кто? — с грустью подумал Петров. — Плохой бухгалтер, неудавшийся муж… У Органова — талант на поверхности, только он его не замечает. А у меня-то где? Кто во мне пропал?»
— То-то же, — смягчился Органов. — Сначала о себе надо подумать, а потом других учить. Попробуйте сами создать что-нибудь… шагающее в вечность! А я посмеюсь.
«И попробую!» — вдруг решил Петров.
Его начала бесить безапелляционность органовских суждений. К тому же стало обидно. За что именно — Петров сформулировать не мог. Просто обидно и все!
