Кто-то хлопает меня по плечу. Это капрал.
— Что остановился, герой? — шипит он мне в лицо. Его глаза — желтые, с красными прожилками оказываются прямо против моих. — Испугался, проводник? Струсил?
Страх уже отпустил. Разворачиваюсь и бью Пихру под ложечку. Бью спокойно, равнодушно, но достаточно сильно.
Капрал, как куль с трухой, валится в хлюпающую грязь. Лицо его синеет, рот судорожно открывается и закрывается.
Между нами, словно из-под земли, вырастает ботаник. В огромном кулачище зажат тесак.
— Тихо, вы, петухи! — кричит он. Шея багровеет, раздувается, налезает на воротник. — Нашли, где счеты сводить!
Лаборантка Келин Квинн опускается на землю. Она устала, и ей на все наплевать. Биолог словно проснулся. Он ничего не понимает и лишь трет носовым платком стекляшки очков. Лохматый узкоглазый Вако улыбается и ковыряет в ухе. Он всегда улыбается, когда назревает драка.
— Арвин! — сипит ботаник, как прохудившаяся покрышка. — Брось свои штучки, а то пожалеешь! Пока я начальник экспедиции…
Я ухмыляюсь и отворачиваюсь.
Куда они без меня? Без Арвина Ная они — покойники! Сельва шутить не любит. Молиться на мой страх должны!
Капрал поднимается. В груди у него что-то булькает и клокочет. Глаза побелели от злости.
Нет, лично против него я ничего не имею. Мне нет дела до Пихры, как и до всего экспедиционного корпуса. А что взбучку получил — сам виноват: нечего угадывать то, в чем человек может признаться лишь самому себе. Да и то не всегда.
— Ну ничего, это тебе зачтется, — хрипит Пихра.
Врет! Пока мы в сельве, он меня и пальцем не тронет!
Сзади раздается уханье и повизгивание. Трудно поверить, но это смех! Вако веселится, тыча пальцем в заляпанное грязью лицо капрала. Он слабоумный, и у него свои понятия о юморе.
Келин начинает плакать. Голова ее дергается, плечи трясутся.
Сумасшедший дом.
И вдруг из болот снова доносится тот жуткий вой. Стена кустарника колышется, взметая облака желтой цветочной пыльцы.
Капрал Пихра
Стена кустарника колышется, взметая облака желтой цветочной пыльцы.
Стараюсь не дышать, но она, как живая, заползает в легкие, режет глаза. У носильщика горлом идет кровь.
Мне тоже не легче. Кажется, что в грудной клетке поселился еж, и он ворочается, ворочается, пытаясь найти путь на свободу.
Но ничего! Скоро все будет по-другому! Дерево вылечит мои больные легкие. Оно одно может помочь мне. И тогда — прощай, Ферра, мир гниющего леса и желтой ядовитой пыльцы. Я увижу моих малышей! И Марцию… Ведь они ждут меня. Пусть кто-нибудь посмеет сказать, что нет!
