Несколько месяцев спустя я нарушил целибат (прим.: обет безбрачия) на алтаре своей собственной церкви и, да поможет мне Бог, не прочь повторить это снова.
Я — пастор, а это моя исповедь.
ГЛАВА 1.
Ни для кого не секрет, что прощение является наименее популярным таинством. У меня было много теорий почему: гордыня, беспокойство, утрата духовной независимости. Но в данный момент моя теория находится в этой грёбаной исповедальне.
Я ненавижу это место, и каждый раз, когда вижу его, складывается такое впечатление, словно это старомодная тюрьма, дошедшая к нам из самых тёмных дней до Второго Ватиканского собора. Пока я рос, моя церковь в Канзас-Сити немного изменилась: эти комнатки стали чистыми, светлыми и приятными, с удобными креслами и высоким окном с видом на сад.
Но эта исповедальня — полная противоположность той, о которой я рассказывал, потому что эта комнатка была ограниченной и формальной: из тёмного дерева и без всяких нормальных удобств. Вы не подумайте, я не страдаю клаустрофобией, но от такого вида могу пополнить ряды людей с боязнью замкнутых пространств. Я сложил руки вместе, благодаря Бога за наши собранные средства. Десять тысяч долларов: на эти деньги мы могли бы отремонтировать собор Святой Маргариты в Вестоне, штат Миссури, и превратить его в нечто, напоминающее современные церкви. Больше не будет этих поддельных деревянных панелей в фойе. Не будет больше этого фальшивого красного покрытия, умеющего лишь скрывать винные пятна, но, поверьте мне на слово, он угнетает здесь атмосферу. Вместо этого будут огромные светлые окна и современность. Я был отправлен сюда из-за болезненного прошлого… ради себя самого. Проходя мимо всего этого старья, я уже планировал новую постройку. Хочу показать моим прихожанам, что церковь может кардинально поменяться. Вырасти. Сделать шаг в будущее.
— Могу ли я покаяться, Отец?
Я плыл по течению. Один из моих недостатков, признаю. Я тоже молюсь ежедневно, надеясь на что-то (когда вспоминаю).
— Не думаю, что это необходимо, — отвечаю я. Хоть и не могу видеть многого через перегородку, но прекрасно знаю своего кающегося. Роуэн Мерфи — учитель математики среднего возраста и фанат полицейских. Он был моим единственным кающимся вот уже месяц, и его грехом была зависть (что отличает его от другого учителя по математике), его нечистые мысли были сосредоточены на человеке из тренажёрного зала Плат-Сити. Я знаю многих священников, которые по-прежнему следуют старым правилам, но я не один из тех, кто говорит «молись дважды Пресвятой Деве Марии по утрам». Грехи Роуэна возникли из-за его нетерпеливости, бездействия, и никакие молитвы этого не изменят, если он сам не найдёт причину.