На улице, на которую я свернул, замечались признаки делового оживления. Возле приземистого кирпичного домика стояли три подводы, груженные мешками и ящиками. Домик был маленький, с необычайно толстыми стенами, с окованной железом, настежь открытой дверью и узким окном, заделанным крепкой решеткой.
Он напоминал старинную часовню, но над дверью висела очень современная вывеска: «Товары для покупателей. И. М. Малокрошечный».
Упомянутые на вывеске товары, видимо, и лежали на трех подводах. Я рассудил, что кому-нибудь надо же их разгружать. Возле подвод не было никого. Лошади встряхивали подвешенные к мордам мешки и помахивали хвостами.
Я поднялся по ступенькам и осторожно заглянул в открытую дверь. Отсюда, со свету, там казалось темно. Невольно сняв картуз, я шагнул внутрь. Сыростью и холодом пахнуло на меня.
- Закрыто! - грубо сказал мне кто-то из темноты. - Не видите - товар разгружаем.
Из дверей обезьяньей походкой вышел огромный парень с длинными руками и низким лбом. Криво ставя огромные ноги, он сошел по ступенькам, взял с подводы большой мешок и без всякого усилия вскинул его на спину. Тут только с некоторым опозданием он сообразил, что кто-то посторонний стоит и смотрит на него. Держа мешок на спине и, по-видимому, совсем не чувствуя его тяжести, он уставился на меня.
- Тебе чего? - спросил он.
- Может, помочь грузить надо? - пробасил я. Мне почему-то казалось, что работу дадут скорей человеку, говорящему басом.
Он стоял неподвижно и в упор на меня смотрел. Чувствовалось, что в слабой его голове идет мыслительный процесс. Процесс этот шел трудно и медленно. Наконец все-таки он все понял и принял окончательное решение.
- Ты, парень, шагай отсюда, - сказал он. - Мы, знаешь, одного такого сводили в лес, так он уж просил, просил, чтоб живым отпустили, - еле выпросил.
- Слушайте, - заговорил я, - я ж ничего… Только помог бы вам. Хоть не за деньги, мне все равно. Покормите или хлеба дадите.
Он смотрел на меня и думал. Мне казалось, я слышу, как мысли со скрипом ворочаются в несовершенной его голове. Все-таки в конце концов он понял, о чем я говорю, но ничего убедительнее истории с моим предшественником так и не нашел.
- Еле выпросил, - повторил он с удовольствием. - Уж просил, просил, чтоб живым отпустили! - И, не обращая больше на меня внимания, исчез со своим мешком в черном отверстии двери.
Я опять огляделся, не видел ли кто-нибудь, как меня прогнали. Но на улице не было никого. Удивительно сонный был этот город Пудож…
