А. Вергот, также, не оспаривает другое явление, которое само оказывается в более прямой связи со стигматами. Действительно, как известно, появлялось кровотечение тогда, когда Тереза Нойман переживала сцены Страстей в видениях, отличающихся особо впечатляющим реализмом, так как они происходили, как представляется, не только перед ней, но и в трёх измерениях вокруг неё. И, кажется, хорошо установлено, что она слышала, как персонажи этих сцен говорили на подлинном арамейском языке.
Сказать, что эти два явления «привлекают парапсихологическое объяснение»[10] — значит утверждать, исходя из этой дисциплины, что они также требуют, без доказательства, чисто естественного объяснения. Можно добавить, что нет «никакой идеи об их возможной связи с истерией» (там же), но между тем продолжать считать, действительно, достаточным объяснение стигматов истерической конверсией — это значит немного поторопиться.
Тем более что пришлось бы также дать отчёт о другом явлении, о котором на этот раз А. Вергот не сказал ни слова, и которое, однако, представляется всё более несомненным: известно, что в течение более 35 лет Тереза Нойман жила так, что ничего не ела и ничего не пила, кроме частицы хостии, которую ей давали во время каждого причастия вместе с глотком воды для проглатывания. Явление — совершенно фантастическое, особенно, если добавить, что каждую пятницу, переживая страсти Христовы, она часто теряла, в основном, через кровь и пот, несколько килограммов веса. Всё это было точно зафиксировано в клинике при соблюдении самых строгих условий с 14 по 28 июля 1927 года. При её поступлении и при выходе из клиники Тереза весила 55 кг. За первую неделю она потеряла 4 кг и восстановила 3; во вторую неделю она потеряла только 1,5кг и восстановила 2,5кг[11].
Добавим ещё то, что «отказ части церковных властей признать сверхъестественными «мистические» опыты Терезы Нойман[12]» не является таким уж категорическим, так как 6 июня 1971 года епископ Ратисбон распорядился о проведении канонического расследования. Напротив, мы, в целом, противостоим насколько можно интерпретации свидетельства мистиков через чисто сверхъестественное, как будто было возможно мистикам «видеть» или «слышать» всё, что происходило, даже сверхъестественное, без какого-либо взаимодействия с их собственной психикой: как будто сам опыт союза с Богом в мистике единения с Богом не принимал от человеческой психики никакой особой окраски, и при последнем рассмотрении союз с Богом осуществляется только в одном Боге без всякого реального союза, в самом мистике, между божественным и человеческим. Но это совсем не является, как нам кажется, смыслом христианства!
