- Что?! - с вызовом спросил я.
- Ничего, - юный стражник крякнул, - вот ты разошелся.
Наступило затишье. Кочевники разбирали лагерь, с полей тянуло гарью. Не думаю, что мы смогли нанести большой урон вражескому войску. Тяжелых арбалетов у нас было совсем мало, а из обычных степняков на таком расстоянии было не достать. Пожгли немного и то хорошо. В следующий раз крепко подумают прежде чем идти на приступ. Не знаю, как остальным, но мне было жалко уничтоженного пригорода. Сухая древесина хорошо горела, в небо поднимался густой черный дым.
Мы с Холином честно отстояли до темноты в карауле, и командир отпустил нас отдохнуть и погреться у очага. Новых ополченцев городские власти не прислали, поэтому возле костра нашлось для нас место. Ключники запаздывали с ужином и Холин начал недовольно ворчать. За день я ужасно устал от его нытья и жалоб на дырявую одежду и плохую кормежку.
- Слушай, - не выдержал я, - сколько можно о еде говорить. Дай тебе волю весь мир сожрешь!
Юный стражник обиделся.
- Чего это ты на меня взъелся? Сам что ли есть не хочешь?
- Не хочу, - буркнул я и сунул ему в руку кусок колбасы с утра завалявшийся в мешке, - на держи.
- Спасибо! - мальчишка повеселел.
- А что ты удивляешься, - спросил он, - вот тебя сколько раз в день в монастыре кормили?
- Три.
- А меня один. У нас ведь бывает, что вообще на зуб положить нечего. Денег не заработал сиди голодай, поэтому и стараемся наесться впрок. Да и вообще какие у бедняков радости? Поел, поспал в тепле вот и все.
Конечно Холин был прав и последние годы мне жилось намного лучше, чем ему. Просто я никак не мог привыкнуть к тому, что все наши беседы сводились к еде. Хотя, о чем могли разговаривать два совершенно разных человека волею судьбы, случайно оказавшиеся вместе. Не о молитвах же мне с ним говорить и не о бессмертной душе. И все-таки нескончаемая болтовня о трудном быте городских стражников действовала мне на нервы.
- Зато вам жениться можно, - сказал я, чтобы уйти от надоевшей темы.
Среди молодых монахов о женщинах говорили постоянно. В силу возраста меня этот вопрос не особенно волновал, зато послушники постарше ни о чем другом думать не могли и часто до глубокой ночи говорили о женских прелестях. Обет безбрачия не давал нам права жениться, но кто же может помешать монаху мечтать?
От неожиданности Холин поперхнулся.
- Вот уж радость великая лишний рот в дом тащить! Была бы моя воля вообще бы никогда не женился.
- Кто ж тебя заставляет, - удивился я, - или отец тебя может продать родителям невесты, как продал нас в ополчение?
