. Как диктовали правила леди Маргарет Бофорт: «Все слуги должны быть женщинами — камердинеры, горничные, швеи»[48]. Все необходимое следовало доставлять к дверям главной комнаты и передавать одной из служанок. Даже король и врачи-мужчины не могли нарушить заточение королевы. Все ежедневные церемонии и ритуалы выполняли «добрые сестры». Они целиком и полностью принимали на себя заботу о будущей матери. Рядом с Елизаветой находились также ее мать и двое сестер, Анна и Сесилия. Гораздо меньше радости ей доставляло присутствие суровой и непреклонной свекрови.
Спальня королевы — «стены, потолок, окна и все» — была завешана тяжелыми гобеленами, а «полы застланы толстыми коврами». Даже замочные скважины были закрыты тканью. Все это не просто создавало атмосферу материнской утробы, но еще и препятствовало притоку свежего воздуха и попаданию света. Считалось, что свежий воздух вреден для новорожденного, а естественный свет вредит зрению матери да еще и подвергает ее саму и ее ребенка влиянию злых духов. За несколько дней до того, как королева входила в свою комнату, в каждом камине горели жаровни. По всем помещениям были расставлены открытые флаконы с сильно пахнущими духами.
Как и следовало ожидать, в центре родильной комнаты стояла огромная кровать особой конструкции размерами восемь на десять футов. На ней предстояло родиться драгоценному младенцу. Кроме того, в комнате устанавливали две колыбели — «большую королевскую колыбель», обитую алой, золоченой тканью, с подбитым горностаем одеяльцем, напоминающим одеяло королевы. Эта колыбель предназначалась для церемоний. Другая же — более скромная, резная деревянная колыбель, расписанная серебром и золотом, с одеяльцем, подбитым горностаем, — предназначалась для сна[49]. Даже у крохотного младенца королевского происхождения уже имелись кроватки «публичная» и «личная».
Роды всегда пугали тех, кто становился матерью впервые. Смертность — и материнская, и детская — была очень высока. Даже если мать и дитя пережили роды, кто-то из них (или оба сразу) мог умереть от инфекции спустя несколько дней. Уровень смертности детей первых лет жизни также был очень высок. Медицина в те времена опиралась скорее на фольклор, чем на научные знания. Во время первого заточения Елизаветы врачи все еще руководствовались древнегреческой теорией о том, что человеческое тело состоит из четырех телесных жидкостей: крови, пота, флегмы и желчи. Большинство болезней приписывалось избытку одной из этих жидкостей. Юной королеве перед родами могли пустить кровь, чтобы устранить «дурные влияния», но подобное «лечение» всего лишь лишало ее столь необходимых сил.
