Это было трудное время для младшей дочери Генриха VIII. Мало того, что ее снова отлучили от вкусных блюд, которые она только что распробовала, так у нее еще начали резаться зубы. «Бог послал миледи сильную боль в ее больших зубах [молярах], ибо режутся они очень медленно», — писала леди Брайан Кромвелю. Несмотря на всю свою строгость, она очень сожалела о том дискомфорте, какой ее руководство причиняет бедной девочке: «Я сильно страдаю от того, что заставляю ее высочество подчиняться мне в большей степени, чем следовало бы». Она явно очень любила осиротевшую девочку и писала Кромвелю: «Она — самый славный и добрый ребенок, какого я видела за всю свою жизнь»[283].
В честь знаменательного события и для того, чтобы подчеркнуть королевский статус Джейн, король заказал ее портрет величайшему художнику того времени, Гансу Гольбейну. Художник изобразил королеву в богатом платье из темно-красного бархата. Этот цвет превращал скромную, тихую жену в истинную королеву. Очень скоро он стал любимым цветом Джейн. В описи ее одежды во дворце Уайтхолл есть несколько платьев из «малинового бархата», дополненных рукавами и декоративными деталями из золотой парчи.
Портрет вышел роскошным. Гольбейн всегда был мастером деталей, и детали эти выдают личную сторону этого очень публичного заявления. В глаза сразу бросается «манишка» — кусок ткани, закрепленный под кружевным лифом платья или на корсаже. Манишки часто закрепляли крахмалом, тростником или китовым усом, чтобы на них можно было разместить украшения, а также чтобы сформировать и сжать живот и грудь, придав телу женщины изящество[284]. Крохотные булавочные головки, изображенные художником, показывают нам, как крепилась манишка. То, что она надета поверх корсажа, говорит о беременности женщины в момент написания портрета. Так манишки обычно носили беременные — под ними можно было не утягивать живот.
По-видимому, Гольбейн решил изобразить булавочные головки на манишке Джейн сознательно. Самые наблюдательные придворные Генриха сразу поняли, что они символизируют счастливое состояние королевы. Беременных редко изображали на портретах, но Генрих был так счастлив состоянием жены, что одобрил выбор художника.
Вскоре весь двор узнал, что «ее величество королева носит ребенка и будет носить одежду без шнуровки с корсажем»[285]. Такая одежда не только была удобна, но еще и показывала, что ребенок скоро родится. Эта перемена в облике Джейн произошла в начале мая 1537 года, когда она отправилась в Хэмптон-Корт, чтобы провести лето в комфорте и относительном уединении. Генрих унаследовал этот дворец у кардинала Вулси в конце 20-х годов и сразу же начал перестраивать его в самом роскошном стиле. Эта перестройка знаменовала собой серьезное изменение в отношениях между частной и публичной жизнью королевской семьи. Во дворце Вулси имелось множество королевских апартаментов, расположенных на нескольких этажах. Король отказался от них, отдав предпочтение паре сходных личных покоев для себя и для королевы, — в момент начала работ королевой была Анна Болейн. Личные покои располагались на одном и том же этаже, и к ним вела красивая лестница прямо из личного сада.
