.
Ссора продлилась несколько дней. Но к тому времени, когда Анна отправилась в «заточение» в Гринвич, разногласия между ней и Генрихом, казалось бы, были исчерпаны. Король уверенно ожидал рождения наследника, и ему не хотелось, чтобы королева отправилась в уединение в гневе и с подозрениями. Анна тоже была уверена, что у нее родится мальчик. По ее приказу извещения о рождении составили заранее. В них королева благодарила Бога за то, что он послал ей «быстроту в рождении и воспитании принца»[257]. Король же тем временем решил, что мальчика назовут Генрихом или Эдуардом. Он уже планировал грандиозный турнир в честь благополучного рождения сына. Кто-то из придворных заметил, что никогда еще не видел его величество настолько «веселым». За исключением одного, все ведущие астрологи и предсказатели Англии были уверены, что Анна носит мальчика. Только знаменитый «провидец» Уильям Гловер был с этим не согласен. Он сообщил королеве Анне, что ему было видение о том, что она носит «ребенка женского пола». Но такое предсказание королеву не порадовало.
26 августа Анна прослушала мессу в дворцовой часовне, а затем устроила пир для всех придворных в своем Большом зале, богато украшенном по такому случаю. «Специи и вино» подавали королеве и ее гостям. Вскоре после бала две фрейлины с великими церемониями проводили королеву к дверям ее спальни. Формально удалившись не только от короля, но и от всех придворных мужского пола, чиновников и слуг, королева вступила в чисто женский мир своего «заточения».
Хотя Анна была исполнена решимости следовать строгим правилам королевских родов, она решила, что одного этого будет недостаточно, чтобы убедить мир в том, что она является королевой по праву, а ее ребенок — законным наследником. Она заказала множество украшений, исполненных символического значения. Например, гобелены, висевшие в ее спальне, изображали историю святой Урсулы и ее одиннадцати тысяч девственниц — подобная тема казалась весьма подходящей.
В центре родильной спальни была установлена «одна из самых богатых и славных кроватей» короля[258]. По сегодняшним меркам она стоила около полумиллиона фунтов и являлась частью выкупа французского герцога, захваченного в плен при Вернейе в 1424 году. Если это действительно так, то этот факт мог напоминать королеве о ее служении при французском королевском дворе в юности. Кровать была покрыта роскошным покрывалом «из богато расшитого малинового бархата», подбитого горностаем и окаймленного золотой парчой. Полог из малинового атласа и занавеси, расшитые золотыми коронами, завершали отделку. Все это лишний раз подтверждало законность происхождения королевы — и ее право на трон.
