— Царевна Наталия Кирилловна, жалует тебе его величество, государь, великий князь и царь всея Руссии кольцом и ширинкой, яко тебя волит пояти в жены и нарещи великою княгиней, государыней-царицей Московской и всея Руссии.
Поддерживаемая двумя провожатыми, Наталья отдала поясной поклон жениху, касаясь земли пальцами своих похолоделых, трепещущих рук. Даже под собольим оплечьем, под броней парчовых одежд можно было видеть, как порывисто вздымается и опадает высокая сильная грудь Натальи…
Царь протянул руку, как бы желая помочь ей подняться после поклона и взойти на ступени, чтобы сесть на трон, поставленный немного пониже его сиденья.
В знак покорности невеста прикоснулась губами к руке царя и опустилась на подушки своего трона.
Тут только Алексей заметил, что место, приготовленное для главной свахи невестиной, для Морозовой, пустует. Пока он скользил глазами по толпе бояр, пришедшей за ним, как бы отыскивая кого-то, обряд шел своим чередом.
Вот уж посаженная мать царя объявила его полный царский титул, огласила великую весть, что царь Московский берет себе в жены девицу, царевну Наталью, по отцу Кириллову, роду Нарышкиных.
Время и Морозовой как главной свахе невесты объявить то же от имени Натальи.
Алексей в это время подозвал к себе князя Петра Урусова, стоящего за толпой бояр, видимо, чем-то подавленного, и спросил:
— А где же боярыня, вдова честная Федосья Прокопьевна? Был ты у ней с зовом нашим? Ведает ли, какая честь ей выпала? Отчево нету Федосьи? Али задержало што? Надо бы в пору упредить нас. Ишь, называть царевну пора, а ее нет. Не отложить же добро на дела теперя. Где она?.. Што молчишь? Видал ли свояченицу? Объявил ли?.. Ну!..
— Видал… говорил, государь… Вот, лих, недавнушко и вошел сюды, в палату. Ответ тебе, государю, сказывать собрался… Ждал, когда спросишь… Слышь, говорит боярыня: «На чести-де челом бью… Благодарствую… А быти не могу. Годы мои не молодии. Да и ногами зело прискорбна: а ни стояти, ни ходити не могу». Так сказывала боярыня, государь!..
Наталья слышала, что говорит Урусов, и все поняла. Очевидно, гордая боярыня, одна из знатнейших при дворе, защитница старых, истовых обычаев, не хочет принимать участия в царской свадьбе, так наскоро, словно увозом, состряпанной, не желает своим участием придать блеску на торжестве новой, неродовитой избранницы царской…
И против воли затуманилось сияющее до сих пор лицо Натальи. Две крупных слезы выступили и застыли на больших, прекрасных глазах.
