— Сади меня, Андруса… Только в воду не рони, гляди… Я утону…
Андрюша уже готов был исполнить желание гостя. Но в этот миг подоспела няня, далеко отставшая от детей.
— Стойте… Стойте… Што удумали, проказники… Грех какой. Вон царь-батюшка идет. Он ужо вам…
Остановились дети, смотрят.
Петруша даже от воды побежал на аллею, усыпанную золотистым песком.
— Тятя… Где тятя?.. Ен с Петрусой сядет… По воде поплывет… Где ен?
Но, сообразив, что нянька обманула, мальчик сейчас же поспешил обратно.
— Нету тяти… Садись… Плыви, Андруса… Ты, нянька, прочь иди…
Растерялась старуха. Удержать мальчика — сил не хватит. Он, как развоюется, вырваться может из рук посильнее, чем ее старческие руки.
А все-таки с нее взыщется, что допустила царевича до такого баловства, опасного и запрещенного строго-настрого.
Ухватилась за борт лодки старуха, молит Андрюшу:
— Андрюшенька, не плыви с им. Христа ради… Не велено, слышь… Лучче мне в воду головой, ничем дите пустить на пагубу… Ох, не сажай ево и сам не сади-ся…
— Да если нельзя, я и не поеду, — отозвался степенно Андрюша. — Я нешто знал. Думалось, как меня пускают и одного в лодке, дак и Петруше можно… А то и не надо… Кинь, царевич… Идем, што я еще покажу.
— Не стану глядеть… Не надо Петрусе… Плыть охота… Плыть буду… Прочь, нянька! Иди, старая… Царю нажалуюсь… Хочу плыть… хочу… пусти…
И он со слезами, с громким криком стал оттаскивать от лодки старуху, которая так и вцепилась в борт руками. Вместе с нянькой, которую мальчик тормошил изо всех сил, раскачивалась и плясала на воде небольшая лодочка, расплескивая воду и обдавая брызгами и няню и ребенка.
Не слушая уговоров Андрюши, который видел, что добром дело не кончится, царевич с плачем стоял на своем. Лицо его побагровело и жилы на белом широком лбу проступили, как у его отца в минуты гнева.
На крик ребенка поспешили Матвеева и Наталья, тоже сошедшие в сад и только усадив с собой ребенка в лодку и переправясь с ним на остров, удалось им успокоить упрямца.
— Кремень будет парень, — с довольной улыбкой заметил только Алексей, когда ему рассказали обо всем.
— Пока что будет, теперь жаль, што власти нет над Петрушей, — отозвался Матвеев.
— Бог над ним власть… Да — доля ево… Пусть растет как растет, — отозвался Алексей. — Вон, меня по заветам держали по старым… Может, оттого и не вышло из меня царя такова, какой Руси теперь надобен. Ино, там людей слушаю, где надоть бы заставить себя послухать… И неладно. Пусть Бог им ведет. Авось худа не буде.
