Закончил институт, продолжил карьеру общественника.
Тут — перемены.
Громокипящий Мдухаев метался, не зная, где ловчее и больше ухватить, балаболя с таким жаром, что иногда язык судорогой сводило. Скакнул в Москву, стал вторым лицом в государственном обществе трезвости — искренне бросив пить на это время. Оттуда занесло его в заместители редактора известнейшего общественно-политического журнала. А оттуда — в руководители общественного движения, превратившегося в партию, и вот он уже приобрeл кучу сторонников и поклонников, купил для нужд партии несколько самолeтов, искусственный спутник, домов без счeта и предприятий без меры.
И уже к президентским выборам всерьeз готовился, выступал в газетах и по телевизору, говорил, что в нeм одном надежда страны на возрождение (и сам в это, конечно, верил). И…
И — пал Егор Васильевич Мдухаев, пал жертвой собственного вдохновения, как и простой человек И. С. Карачаров, поверивший в анаконду. Мдухаев стал всего бояться, ощущая себя важным государственным лицом. Окружил себя охранниками. Однажды, оставшись один в собственной квартире (охраники были за дверью), захотел в туалет по большой, такой человечески понятной, извините, нужде, — и вдруг забоялся открывать дверь туалета: вдруг взрывное устройство среагирует? Хотел позвонить по телефону — а вдруг в диск устройство вмонтировано? Крутанeшь пальчиком — и каюк! Хотел крикнуть охранников — и осeкся: а если устройство на его голос налажено?
На диван присесть — боится. Шаг шагнуть — боится. Застыл среди комнаты…
Через трое суток дверь взломали. Вы помните, про этот случай много писали в газетах: впервые в медицинской практике зафиксирована клиническая смерть в стоячем положении человека, который после смерти не упал, а феноменально остался стоять.
Впрочем, такая судьба характерна лишь для вчерашних балаболов, а сегодняшних на собственной мякине не проведeшь, они, толкуя про сапоги в Карибском море, сами ни на миг в эти сапоги не верят, да и в Карибское море тоже, они верят лишь в нечто практическое и осязаемое. Это уже балаболы новые, им путь, им — дорога.
А прежние милые балаболы, бескорыстные, в сущности, мастера художественного свиста, как зовут их в народе, скрашивавшие существованье наше в советское и постсоветское время, творцы легенд и мифов своей и чужой жизни, простодушно верящие в них, — исчезают, уходят.
…Когда я говорил с мистером Соросом на эту тему, он внимательно выслушал и спросил, не хочу ли я написать заявку на грант для сохранения этой удивительной национальной человеческой разновидности. Ничуть не смутясь, я составил заявку на 120 тысяч долларов. Расписал по пунктам, сколько компьютеров, автомобилей, типографий и тонн бумаги потребуется для нормального функционирования общественного фонда «BALABOL–INVEST», центрального офиса в городе Саратове и филиалов в Москве, Петербурге, Новосибирске, Владивостоке, а также в дружественной Беларуси, в Минске, ибо менталитет россиян и белорусов в смысле балабольства схож (да и украинцев тоже, да и… — понимаете?), но тут вышла заварушка с Соросом в этом самом Минске, рушащая все планы, я позвонил президенту Лукашенко и…
