Она сказала это серьeзно и страстно — и Глюкин понял, что обманулся в ней.
— Ты изуродовал меня, — сказала Дашенька.
— Да? Что-то незаметно! — сказал Глюкин.
— Ты меня уничтожил и убил.
— Не знал, что у трупов бывает превосходный цвет лица. Но кто докажет, что я убил? Есть свидетели?
— Есть! — явилась мамаша. Глюкин даже вздрогнул, он забыл о еe существовании.
— Сейчас пойду и подам заявление в милицию по поводу изнасилования моей дочери. Или ты на ней женишься!
Этот буквальный язык махрового быта, не признающего не то что eрничества, но даже намeка на какую-либо иронию, Глюкина насмешил. Он удалился.
А мама Дашеньки, не шутя, взяла да и подала, в самом деле, заявление.
Глюкин не верил. Он пел песенку: «А мы по тундре, вдоль широкой дороги…».
Вдруг — повестка, допросы, протоколы. Глюкин посмеивался, Глюкин иронизировал, Глюкин eрничал напропалую.
Вдруг — суд! Мама Дашеньки и двое старух-соседок дают показания. Потерпевшая, то есть Дашенька, прямо не обвиняет, но на вопросы прокурора кивает головой.
Глюкин — не верит.
Не может этого быть! — думает он.
Ему предоставляют слово.
Он чувствует, что происходит что-то невероятное, что-то опасное для него. Но из eрнической гордости продолжает шутить. Тем более, что в зале суда — публика.
— Я согласен, что это было изнасилование, — говорит он. — Но изнасилование по любви и взаимному согласию.
— Прошу суд зафиксировать, что обвиняемый сознался! — тут же вскакивает прокурор.
В этот момент Дашенька опомнилась, вскрикнула, протянула руку в сторону Глюкина… И упала в обморок.
— Всюду жизнь! — воскликнул Глюкин, войдя в тюремную камеру и первым делом заметив на стене таракана. И придавил его. Таракан же был прикормленный, принадлежал матeрому рецидивисту…
Дальнейшая судьба Ильи Фeдоровича Глюкина — туманна.
Много позже сын его, Роберт, рассказал мне, что отец повесился где-то в закутке тюремного производственного цеха. Вместо посмертной записки на груди его была наклейка с какого-то ящика, с рисунками: рюмочка, зонтик, стрелки, с надписями: «Верх», «Осторожно!» и «Не кантовать!»…
Дашенька же заболела странной болезнью: она не переносит юмора ни в каком виде. Если случайно услышит анекдот, у неe начинаются судороги. Боится включать телевизор, радио и читать что-либо. Она читает лишь сухие географические книги и туристические справочники. Она мечтает найти страну, где люди лишены чувства юмора, и переехать туда.
Беременность же еe, кстати, кончилась выкидышем.
