— Я не дорогой, а дешeвый! — саркастически заявил Глюкин.
Шутка вышла неудачной, но он не подал вида, потому что не пристало eрнику терять лицо — всегда насмешливо-непроницаемое.
— Да, я дешeвый, — продолжил он. — И вся жизнь моя — дешeвка.
В кухню вошeл сын Роберт. Робин, так его звали дома.
— Привет, родители! — сказал он, протирая глаза.
— Приятно слышать вежливые слова от человека, мечтающего быть сиротой! — откликнулся отец.
Робин открыл рот.
Глюкин чувствовал, что eрничество его не очень остроумное, не цинически-весeлое и лeгкое, а значит, и не eрничество, от этого он злился, но опять-таки втайне.
— За что ты нас так? — воскликнула жена уже без всякой иронии.
— Знал бы за что, вообще бы убил! — ответил Глюкин фразой из анекдота и пошeл на службу, в НИИ стандартизации и метрологии.
Была осень, было ветрено. По пути Глюкин встретил Дашеньку, о которой думал вот уже год, — да и она, кажется, поглядывала на него с особым вниманием.
— Берет слетает! — пожаловалась Дашенька, отворачиваясь от ветра.
— А вы бы гвоздиком прибили.
— Можно бы, только потом дырка будет! — рассмеялась Дашенька.
— Зато легко лишний пар выпускать! — сказал Глюкин, чувствуя в Дашеньке родственную душу.
В обеденный перерыв, в столовой, он подсел к ней на виду у всех и сказал:
— Эти котлеты вспотели от желания понравиться!
— Нет, они плачут от жалости к нам, которые их съедят! — отозвалась Дашенька.
— Я давно хочу сказать вам, что вы, кажется, единственная женщина, кого я могу выносить больше трeх минут, — выразился Глюкин.
— А я вас даже и три с половиной!
И в тот же день Глюкин ушeл от семьи к Дашеньке. Правда, она жила с мамой, но маме Глюкин сказал нечто настолько eрническое, что она страшно испугалась, ушла к себе в комнатку и почти не выходила из неe.
А Глюкин и Дашенька наслаждались взаимопониманием. Они eрничали с утра до ночи, издеваясь над газетами, над телевизором, над окружающими людьми, над самими собой — даже в самые интимные моменты, что, однако, придавало этим моментам особую остроту.
Безоблачно прошeл год.
И вот Дашенька сказала Глюкину:
— Что-то тяжело в брюхе. То ли съела лишнего, то ли забеременела.
— Рассосeтся, — успокоил Глюкин. — Да, кстати, анекдот. Пришла женщина аборт делать, а гинеколог пьян в стельку. И вот лезет он…
— Прекрати! — вдруг не захотела соответствовать Дашенька.
— Ты хочешь, чтобы одним узником соцлагеря стало больше? — спросил Глюкин.
— Я хочу ребeнка. От тебя, — сказала Дашенька.
