— Это прямо беллетристика какая-то! — поморщился Писатель, тонко чувствующий безвкусицу в литературных и жизненных сюжетах (потому отчасти, что в своих коммерческих произведениях строго соблюдал законы безвкусицы). — Не хватает финала: он выигрывает, едет лично доставить свой билет и получить деньги, в поезде у него крадут бумажник, в котором ничего, кроме билета, и нет.
— Или, — подхватил Парфен, желая показать, что и его ум способен на творческую фантазию, — получает выигрыш, решает поменять на доллары и его обманывают жулики, оставив без копейки.
— Или, — соревновался Писатель, не желая уступить, — он умирает тут же, у экрана телевизора, как только узнает, что выиграл.
— Да ну вас, — обиделся Змей. — Я вам про живого человека рассказал, а вы начинаете про беллетристику какую-то. Я могу и один к нему сходить, вот в этом доме он живет, — указал Змей на старый облупленный дом, первый этаж оштукатуренный, второй — деревянный.
— Иди, — сказал Парфен, отдавая ему деньги.
И Змей ушел.
— Вот сейчас он поднимается, — сказал Писатель.
— Юрьев открывает дверь, — сказал Парфен.
— Змей говорит ему, что хочет дать ему три тысячи долларов, — сказал Писатель.
— Юрьев ничего не понимает.
— Змей объясняет, как умеет.
— Юрьев начинает понимать. Он в первую секунду радуется: удача пришла.
— Но тут же до него доходит смысл: нет, это не удача, а суррогат удачи!
— И он страшно кричит на Змея. Ему не надо подачек, он играет с судьбой в честную игру!
— Пошел прочь, кричит он и норовит столкнуть Змея с лестницы.
— Тот спускается, на ходу придавая лицу спокойное выражение.
— Нет, выражение легкой досады. И говорит: его нет дома.
И как только Парфен с Писателем закончили этот свой ернический диалог, из-за угла дома показался Змей с выраженьем легкой досады на лице.
— Его нет дома, — сказал он.
— Какая жалость! — воскликнул Парфен. — Может, сходим на работу, в филармонию?
— Не надо. Там эта… Соседка там… Сказала, что он в больнице.
— Тем более! В больницу к нему пойдем!
— Ты дослушай! — рассердился Змей. — Он в больнице, да. А в больнице отделения разные, так или нет? Морг в том числе. Он в морге, в общем.
— Тогда… — начал было Парфен, но Змей с такой обидой посмотрел на него, что он умолк.
— Ладно, — сказал Писатель. — Ходим, ходим, а время обедать. Давайте купим пожрать чего-нибудь и пойдем, Змей, к тебе. Закусим, выпьем слегка.
Так они и сделали. То есть купили по дороге колбасы, сыра, хлеба, бутылочку водки — и вот они дома у Змея, в уютной его комнатушке.
