- А если она не очнётся? Ты видел, какая у неё реакция?
- Хорошо хоть не визжит. Даже не представлял, что так можно орать! - Рамсей гневно засопел. – Хотел бы я знать, Лилдах тоже так могла?
Вера обеспокоенно задумалась, а что бывает другая реакция? (Вот бы на Земле каждый раз перед экзаменом, ты колол себе знания, а потом бежал в сортир и освобождался от избытка информации). Она представила, как слила бы в унитаз политэкономию, этику, проклятую латынь, которую заставила её изучать мать, еще пару предметов и засмеялась.
- Забавно! - проворчала старуха. - Она, судя по приборам, ещё без сознания, а смеётся.
- Нет, она спит! - возразил Рамсей.
Вера сквозь неплотно закрытые ресницы обнаружила, что они оба смотрят не на неё, а на приборы. За спинами приборов не было видно, Вере всё равно очень хотелось узнать, что они показывают. Рамсей резко повернулся к ней, и Вера немедленно плотно закрыла глаза. Не обращая на неё внимания, Рамсей проворчал:
- Не волнуйся! Нормальная реакция у неё реакция. Я, когда получал информацию в Исме[1], тоже весь обделался.
- Это потому, что ты не сообщил им свои параметры, - возразила старуха.
- А ты что же, хотела, чтобы я всем сообщил, что нарушил изгнание? Надо начинать, нечего тянуть!
Незнакомый запах медикаментов заставил Веру открыть глаза, она лежала на гладком стеклянном столе.
- Не-ет! - крик в сознании.
- Послушайте… где я? - в отличие от своей соседки, Вера не испугалась, так как не знала, что это такое. – Кто вы? Что вы собираетесь делать?
Парень с усмешкой осмотрел её.
- Ну вот, а ты боялась, что она загнётся. Нет! Из царствующих Семей все крепкие, - парень тронул Веру за плечо, потом снисходительно пошлёпал по щеке. - Слушай, ты должна быть мне благодарна.
- Неужели?!
- Ты ведь лежала в коме три месяца. Уже было объявлено о твоих похоронах, а я тебя спас. Официально тебя сожрали хищники.
Этот тон, его презрение окончательно добили ту Веру, которую много лет создавали её родители, не зная, что под этой оболочкой живёт совершенно другая личность, которая, когда Вера волновалась вырывалась наружу, поражая всех лингвистическим кошмаром, как это называл отец. Теперь именно настоящая Вера холодно осматривала Рамсея. Старуха, заметив, как прищурились глаза девушки, тронула Рамсея за руку, но опоздала, а их пленница нежным голосом, брат такой голос называл голосом сирены, почти пропела:
- Утешил. Не жди благодарности, засранец.
Сочетание чарующего голоса и резкости слов заставили Рамсея нахмуриться и резко ответить:
