Меня чуть не вывернуло. Шипы, слизь, чешуя… уж лучше ледышкой в бокале плазмоида.
Наверное, эта мысль четко отразилась на моем лице, потому что откуда-то сбоку прилетела плоская платформа со стоящим на ней стаканом воды.
— Пей, а то зеленая вся, — командно приказал гадкий голос. — Я уж подумал, цветопередача у камер сбилась.
Воду выпила залпом, надеясь, что та отравлена. Авось откинусь, и все эти ужасы закончатся.
— Так как победить? — повторила вопрос после очередного глотка.
— Пройти все конкурсы, — Колобкович отплыл от меня и теперь явно готовился продолжать эфир дальше. — Обойти всех конкуренток. Кто-то сам отсеется, кого-то прибить можно. Сразу предупреждаю — слизняков лучше травить, им телесные раны обычно побоку. Слишком высокая регенерация тканей. С электрами и водяными лучше не связывайся, они обычно после полета в открытом космосе и так дохнут. Там, вообще, редко кто выживает, за исключением эфемерных рас. Но ты не переживай, если рейтинг высокий поднять сумеешь, мы тебе скафандр найдем. Необязательно новый, но, возможно, даже без дырок.
Дальше я слушать не смогла, начала задыхаться. Теорию вероятности помнила хорошо, поэтому и шансы свои на выживание оценивала здраво. А именно их отсутствие. Точнее — 1 к 666, что равнозначно нулю.
— Да что б вы окочурились тут все со своим конкурсом, — в сердцах прошептала я, даже не подозревая, как близка к правде. Участие в этих фантасмагорических гладиаторских боях меня не вдохновляло.
— Мама роди меня обратно! — вытирая последние слезы, шептала я.
— Леночка, улыбнитесь, мы возвращаемся в эфир, — пропел дотошный голос Колобковича.
— Надеюсь, мой предсмертный оскал гиены распугает всех ваших зрителей, — с ненавистью выплюнула я.
— Итак, возвращаемся в эфир, пять, четыре, три, два…
Странное шипение, напоминающее звук выпущенного газа, заглушило голос начальничка этого дурдома, а дальше помещение оглушил кашель, хлюпанье, хрюканье и явно мат неизвестного мне языка, ибо орал голос громко и с чувством, да так, что Колобкович покраснел и вспотел. Я искренне понадеялась, что начальничек сейчас подавится и откинется, а меня вернут в родную колыбель.
Во внезапно наступившей тишине отчетливо слышала, как бешено колотится мое сердце. Неизвестность пугала и давила на нервы. А когда звук ломающейся стены, скрежет металла и звон бьющегося стекла внесло в студию вместе с непонятным объектом фантастических фильмов, крик раздался просто оглушительный. И только через мгновение поняла, что с моих губ не сорвалось, ни звука, поскольку была напугана до обморочного состояния. Мастерски визжал Колобкович.
