Человека Солютре сменили мадленцы (пещера Мадлен, Дордонь), последние представители палеолита. У них появились черты весьма развитой цивилизации.
Они делали светильники, где жгли жир животных, усовершенствованные зубила, крючки, выдалбливали из камня чаши (для измельчения некоторых продуктов), с изумительной тщательностью обрабатывали кости, просверливали отверстия в иглах, изготовляли зубчатые гарпуны и создавали удивительные барельефы. Известны индивидуальные погребения мадленцев. Человек этой эпохи умел шить с помощью сухожилий животных или тонких волокон дерева. Искусство указывает на наличие религии, если не сливается с ней. В целом эпоха наших предков-мадленцев — один из высочайших этапов развития человеческого разума. После них ушли в небытие утонченные искусства и ремесла, развивашиеся на протяжении веков. Затем на Востоке и, вероятно, в Африке или в Испании человек, благодаря случаю и благоприятным обстоятельствам, изобрел новые техники изготовления полезных орудий. Неолитическая эра — это агония палеолита и рождение века металла.
На севере Европы люди палеолита продолжали развиваться самостоятельно, но во Франции суровый климат и вторжения пришельцев, без сомнения лучше вооруженных, привели к эволюционному зиянию. Металл уже явил свою силу. Вооруженные кремнем племена, которые не могли противостоять металлическому оружию завоевателей, были уничтожены. Берега Евфрата и Египет стали средоточием прогресса. Но наш мадленский художник, исчезнувший в период неолитического кризиса, тем не менее остается воплощением одной из высокоразвитых и уникальных культур прошлого.
В ночи, душной и тяжкой, легкое свечение разлилось на востоке. Тончайший муслин, казалось, обволакивал и растворял темноту. День струился неуловимыми волнами из светящейся раны, что ширилась на востоке. Вначале было сияющее лезвие цвета ржавчины, затем трепещущее и фиолетовое облако, улетающее в зенит.
Мир медленно проявлялся на свету. Сперва из мягких теней резко выступило беспорядочное нагромождение скал и заостренных вершин. После резкая серая гамма гранитов и сланцев, подымавшихся к неразличимым горизонтам юга. И наконец, безграничный голубоватый лес, охвативший север и восток нескончаемым роением хлорофилла. Поднимавшийся из леса птичий гомон словно раздувал гигантский купол неба с огромными охристыми облаками, скользящими в эфире.
На скалистом холме, что высился над огромностью леса, на поляне перед пещерой, куда не проник еще свет, в куче шкур угадывалась темная форма сторожкого зверя. Неиссякаемый свет, льющийся с востока, постепенно очерчивал контуры мира. Побелели тропинки, ведущие к пещере. Тогда тень поднялась на ноги и прислонилась к выступу скалы. Вокруг лежали каменистые и враждебные осыпи склонов у пещеры, а там, дальше, простиралось зеленое и голубое, где паслись травоядные и текли реки, где царствовала жизнь в хаосе и борьбе.
