Около часа мы обсуждали план предстоящих командно–штабных учений, где Сабих должен был выступать в качестве посредника, после чего он посмотрел на часы:
— Рабочий день закончился. Я возвращаюсь в Багдад. Могу подбросить вас до дома, подполковник.
— С удовольствием воспользуюсь вашим предложением, господин полковник, — сказал я.
За рулем «Мерседеса», на котором приехал Сабих, сидел солдат с непроницаемым, нетипичным для эмоциональных арабов лицом. Мы уселись на заднем сиденье, и Сабих что–то сказал ему на арабском языке, а затем повернулся ко мне.
— Что тебе нужно от нас, Ищущий. Великий Молчащий прислал меня к тебе, чтобы узнать, что гнетет тебя. Ты теперь абсолютно здоров. Чего ты еще хочешь?
Я пожал плечами.
— Даже для выпускника русской академии ты очень правильно говоришь по–русски. Арабы всегда говорят с акцентом.
Сабих смотрел мне в глаза, не мигая, и под этим взглядом я физически ощущал нечто. По позвоночнику снизу вверх ползло тепло. Тело как бы вибрировало. Я отчетливо ощущал свою макушку, словно мне на голову положили камень.
— Я не араб, и мое настоящее имя не Сабих.
— Ты курд? — спросил я.
Он отрицательно покачал головой.
— Ты иностранец? Разведчик?
— Нет, я родился здесь, в Междуречье. И я не работаю на какое–либо отдельное государство.
— Ты ассириец? — продолжал допытываться я, вспомнив, что на территории Ирака и Сирии проживают несколько десятков тысяч представителей этой древнейшей нации.
— Нет. Не гадай, все равно не угадаешь. Так чего же ты хочешь?
— Не знаю, — честно сказал я. — Просто не могу отделаться от образа вашего старика. И во сне его вижу, и чувствую постоянно. Хочется его видеть. Прикоснуться к нему.
Сабих понимающе кивнул. Лицо его стало непроницаемым, как только мы сели в машину. Он сразу же превратился в другого человека, не имевшего ничего общего с тем жизнерадостным иракским полковником, с которым я еще десять минут назад беседовал в кабинете Дануна.
— Ты видел Великого Молчащего. Это очень опасно для обычного человека, но вылечить тебя мог только он. А вообще–то его уже много лет не видел никто, кроме его учеников и жрецов.
— Жрецов? — заинтересовался я. — Так вы не мусульмане?
— Нет. Наша религия гораздо древнее и отличается от всех религий мира.
— Чем?
— Она стоит над всеми остальными религиями, потому что не только непосредственно контактирует с Творцом, но и выполняет миссию.
— Какую?
— Ты очень много хочешь узнать сразу, Ищущий.
— Хорошо, — согласился я, — скажи хотя, бы как тебя зовут.
