— Конечно, помилуй Бог, непременно! Всё, что смогу… — горячо отозвался Антонин.
— Безусловно, — поддержал его доктор Португалов. — Я не могу смириться ни с убийством Николая, ни с возведённой в мой адрес клеветой.
— А скажите, Антонин, вот вы в начале разговора упомянули, что покупка Александрой Егоровной земли затрагивает ваши интересы…
— Да, именно против меня это и делается.
— Как так?
— На момент смерти Николай владел тридцатью четырьмя процентами акций «Волжско-Уральской пароходной компании». «Вдовья четверть», на которую по закону может рассчитывать Александра, составляет от тридцати четырёх сколько? Правильно, восемь с половиной процентов. Остальные двадцать пять с половиной должны перейти остальным наследникам. Неважно, кто они и сколько их, главное состоит в том, что более четверти акций компании выходит из-под контроля её нынешних хозяев. В декабре прошлого года, спустя два месяца после смерти брата, я попытался вступить в права наследования. Но весь клан Дубровиных объединился против меня. Фактически я был прогнан взашей. Я потребовал, чтобы мне предоставили справку о доходах пароходства, финансовый баланс компании и отчёт о текущих операциях. И опять получил категорический отказ с оскорбительными комментариями в свой адрес и в адрес брата. Тогда я попробовал зайти с другой стороны и потребовал предоставить мне нотариальный акт о дарении Николаю дома в Ростове и акций Александры. Акт этот был оформлен в июле 1887 года.
— Где находился этот документ в момент смерти брата?
— Да в том-то и дело, что он был у Николая. А после смерти мама и дочка Протасовы, вероятно, дарственную просто уничтожили и сделали вид, что никогда никакой передачи имущества не осуществлялось. Когда же выяснилось, что я вполне в курсе дел брата и прекрасно осведомлён об имевшем место дарении, Александра и её мамаша стали отвечать, что по свойству этой сделки с утратой документа утрачивается само право. То есть передачи имущества как бы не было, вернее, оно уже недоказуемо, а значит, мне и наследовать нечего. Ну, разве что те четыре процента акций, которые Николай получил от самого Егора Митрофановича ещё в 1882 году. Кстати, из этих четырёх процентов тоже надо вычесть пресловутую «вдовью четверть». Но с наследованием этой доли им никак не поспорить, поскольку брат на эти акции каждый год получал дивиденд. Последний раз, кстати, дивиденд был начислен незадолго
до его смерти, произошло это в октябре 1888 года.
