— А что на самом кладбище, Флинт? Есть там эта самая йота?
— На кладбище тоже ничего, — запнувшись, ответил Флинт. — Банда репортеров болтается у железной ограды кладбища со стороны Пятьдесят четвертой улицы. Они говорят, что после похорон на кладбище не было ни одной живой души.
— Что у тебя, Кохалан?
Поскольку Кохалану удалось снова раскурить сигару, он выглядел гораздо счастливее остальных и энергично помотал круглой головой.
Вели пробормотал:
— Непонятно, чему ты радуешься, тупой бугай, — и вышел в центр комнаты. Подняв голову, он гаркнул, как на плацу: — Внимание!
Народ оживился, выпрямился на сиденьях, скука улетучилась. Алан Чини, который сидел в углу, свесив руки и тихо раскачиваясь, поднял голову. Миссис Слоун уже давно осушила последнюю благопристойную слезу. Даже на лице преподобного Элдера появилась надежда. Джоан Бретт посмотрела на сержанта с тревогой.
— Теперь уясните себе, — жестко сказал Вели. — Я не хочу наступать никому на ноги, вы понимаете, но у меня работа, и я ее выполню. Я собираюсь обыскать каждого в этом доме — если потребуется, до самой кожи. Украденное завещание может быть только у человека, который находится здесь. Если у вас хватит ума, вы отнесетесь к этому как к забаве. Кохалан, Флинт и Джонсон берутся за мужчин, а надзирательница, — он повернулся к мускулистой женщине-полицейской, — проводит дам в гостиную, закроет дверь и тоже займется делом. И не забудьте! Если вы не найдете завещания у этих дам, обыщите экономку и ее комнату наверху.
Кабинет забурлил переговорами, разными комментариями и несмелыми протестами. Вудраф крутил большими пальцами у живота и благожелательно поглядывал на Суизу. Заметив это, Суиза усмехнулся и предложил себя Кохалану в качестве первой жертвы. Женщины гуськом вышли из комнаты, а Вели схватился за телефон.
— Главное полицейское управление... Дайте мне Джонни... Джонни? Прямо сейчас пришли Эдмунда Круса на Пятьдесят четвертую, дом 11. Срочная работа. Поторопись.
Он прислонился к столу рядом с Пеппером и Вудрафом, наблюдая, как три детектива отводят каждого мужчину в сторону и исследуют его тело с бесстыдной тщательностью и беспристрастностью. Следующей жертвой должен был стать преподобный Элдер, безропотно дожидавшийся своей очереди.
— Преподобный... Погоди, Флинт, не этого! В вашем случае, преподобный, я отказываюсь от обыска.
— Не нужно, сержант, — отозвался священник. — По вашим данным, я такой же подозреваемый, как остальные. — Он улыбнулся при виде нерешительности на суровом лице Вели. — Ну хорошо. Я обыщу себя сам, сержант, в вашем присутствии.
