Туман поднялся вокруг Ангелины стеной, повторяя очертания ее фигуры — и над ней появилось золотистое лицо ее близнеца из колодца.
— Ты спросила, было ли на вашей семье проклятие, — прошелестел голос. Он был одновременно бесплотным и трубным, как рев, вибрирующим на низких нотах и пробирающим все тело. — Ты получила ответ.
— Я также спросила, как мне его снять, — прошептала Ани. Губы не хотели двигаться, и звуки, которые она издавала, больше были похожи на хрип.
— На этот вопрос нет ответа, — равнодушно произнес золотистый двойник и спустился ещё ниже — жутковатые и пустые глаза оказались прямо перед ее глазами, завораживая и пугая, мерзлые губы касались губ принцессы — как будто холодным электричеством пробивало.
Ани скрипнула зубами и оскалилась от злости. Сжала кулаки и с усилием подтянула их к себе, пытаясь схватить существо-из-Колодца. Но пальцы смыкались на пустоте.
- Εсть. Скажи мне, как. Я согласилась заплатить. За три вопроса!
— Нет ответа, — как заведенный, повторил двойник. — Нет проклятия. За вас уже заплатили.
— Кто? — прoхрипела старшая Рудлог. — Как?
Существо вдруг отпрянуло — и она смогла сесть. Краем глаза увидела, как быстро-быстро истаивает черная паутина на зеркалах ее рода, как очищаются стены из солнечной лозы. Α лицо двойника переплавлялось. Длинные волосы, широкие скулы, орлиный нос, чуть насмешливые губы, и глаза — спокойные, мудрые. Нории поднялcя во весь рост, повернулся — скользнул ключ по широкой спине — и сказал невидимому собеседнику:
— Пришло время. Нет возможности больше ждать.
Она распахнула глаза — и задохнулась, потому что зал сжался в точку — и снова выкинуло ее огненной искрой во дворце Истаила, в покои Нории.
— Моих сил не хватает больше. Ты и сам чувствуешь, — говорил Нории, стоя у окна. Он был страшно исхудавший, и только глаза горели багряным огнем. Рядом с ним расположился мрачный Чет, с глухим стуком раз за разом вгоняющий в резной подоконник острый нож. — Почти две недели сокращается зеленая полоса. Город почти остался без воды, животные умирают, скоро придет черед и людей. Песчаники обезумели. Сколько моего народа умрет, прежде чем дойдет до наполняющегося Белого моря? Что-то надломилось в мире, Четерии. Будто пробоина образовалась в первых числах января. Жизнь уходит как в бездонную дыру, и я на пределе. Да и ты тоже, я же вижу. Я либо исполню свое предназначение, либо истеку до капли и умру бесполезной смертью.
— Красная, — прорычал Четери и метнул нож в дерево — далеко улетело лезвие, воткнулось, срезав ветвь с розовыми цветущими цветами. — Ты обещал ее ждать до первого дня весны.
