по целерациональным мотивам, в целом гораздо лабильнее, нежели порядок, на который ориентируются в силу обычая, т. е. по причине привычности определенного поведения, а ведь это самый распространенный тип внутренней установки. Но даже он куда более лабилен, чем тот, что имеет престиж обязательности или образцовости, мы даже могли бы сказать
легитимности. На деле границы между традиционно или целерационально мотивированной ориентацией на какой-то порядок и верой в его легитимность, естественно, очень неопределенны и размыты.
3. Ориентировать действие на значимость порядка можно, не только следуя (усредненно понимаемому) смыслу его предписаний. Даже если этот (усредненно понимаемый) смысл интерпретируют в свою пользу или нарушают, вероятность его значимости (как обязательной нормы) в какой-то степени сохраняется. Прежде всего, на целерациональном уровне. Вор скрывает свои действия, тем самым ориентируя их на значимость уголовного законодательства. Факт значимости порядка для определенного круга людей как раз и выражается в том, что вор должен скрывать его нарушение. Отвлекшись от этого крайнего случая, можно сказать, что нарушение порядка часто сводится к более или менее многочисленным частным проступкам, которые с разной степенью добросовестности пытаются выставить легитимными. Или же существуют друг подле друга фактически разные представления о смысле порядка, каждое из которых с точки зрения социологии значимо в той мере, в какой определяет реальное поведение. Социологу нетрудно признать одновременную значимость разных — даже противоречащих друг другу — порядков для одного и того же круга людей. Ведь даже один и тот же индивид может ориентировать действие на противоречащие друг другу порядки, причем не только последовательно, что происходит буквально каждый день, но и в ходе одного и того же действия. Участник дуэли ориентирует свое действие на кодекс чести, а скрывая его или, наоборот, демонстрируя готовность ответить перед судом, — на Уголовный кодекс. Правда, если интерпретация (в свою пользу) или нарушение (усредненно понимаемого) смысла действия становится правилом, то порядок либо ограниченно значим, либо уже незначим вовсе. Так что значимость и незначимость определенного порядка для социологии — в отличие от юриспруденции с ее неизбежной целью — не есть абсолютная альтернатива. Между тем и другим — размытые переходы, и, как отмечалось, в качестве значимых могут сосуществовать даже противоречащие друг другу порядки, причем каждый будет значим в том объеме, в каком существует
