– Какой заботливый! – всплеснула руками мама, а потом высунула голову в окно, словно пытаясь поймать меня, как в детстве, на лжи. Но вишневый «Опель» стоял именно там, где я и сказала, – прямо у подъезда. Когда маме не нравился Юра Молчанов, я ее понимала. Мне и самой он не очень нравился. Вернее, сводил с ума, лишал свободы воли. Когда мама искала подводные камни в моем Апреле, я боялась, что она что-нибудь найдет. А мне, между прочим, хватило и Анны. С Игорем я могла просто лежать рядом и смеяться. Я бы не хотела, чтоб мне пришлось возвращаться к маме.
Потом мы с Игорем шумно, с руганью и поцелуями делили полки и ящики: пространства было немного, а вещей достаточно. Мы бились не на жизнь, а на смерть за каждую пядь и откровенно веселились, погружаясь в это почти семейное виртуальное пространство, где каждый точно знает: как бы там ни было, он больше не одинок. Но мы так и не пришли к единому мнению, поэтому бо́льшая половина вещей так и была разбросана по квартире и стояла в коробках.
Одиночество. Вот чувство, которое я испытала, оказавшись в понедельник на двадцать шестом этаже в дурацкой черной юбке, бежевом свитере-водолазке, растрепанная и с ноутбуком Черной Королевы под мышкой.
– Я подумала… мне не понадобилось «сносить» систему, так что, если хотите, можно скачать всю информацию из вашего ноутбука. Или даже просто забрать машину обратно – она вполне рабочая.
– Вам же известно, что я уже приобрела другую? Я не могла допустить простой, – фыркнула Черная Королева, оглядывая меня взглядом, полным удивления, словно она вообще не надеялась меня снова тут увидеть.
– Я понимаю. Но речь не об этом, – растерялась и запуталась я. – Я просто хотела как-то восстановить хоть что-то.
– Система для бухгалтерии запущена, – зачем-то сообщила мне Черная Королева, а затем, перед тем как уйти, добавила, чтоб я была на месте и готова прийти по ее вызову в любой момент. Это звучало как угроза, но я была к ней, в принципе, готова. Сашки Гусева еще не было, а остальная часть нашей когда-то дружной команды отдела IT обходила меня десятой дорогой. При других обстоятельствах я бы рванула к Машке Горобец: постояла бы с ней, подышала бы ее ароматизированным никотиновым паром, пожаловалась бы на жизнь, но сейчас я не была готова услышать еще одно вежливое холодное «извини, я занята», которым меня уже наградила наша Яночка.
Одиночка. Пария. Персона нон грата. Отщепенец, оказавшийся за бортом. Мой компьютерный логин был заблокирован, бумаги с моего стола тоже исчезли. В бешенстве я вскочила и ушла бродить по холдингу, пытаясь придумать какой-то выход из этого положения.
