– Доигралась? – спросил Малдер, внезапно открыв глаза. Он откинул одеяло, и я улыбнулась шаловливой и немного победной улыбкой.
– Хочешь мне отомстить?
– Я накажу тебя. Ты лишаешь меня сна.
– Так и было задумано, – прошептала я, когда Игорь набросился на меня с наигранной яростью. Он схватил меня за запястья, не давая мне больше пошевелить руками. Эта любимая игра, в которой я – слабая женщина, легкая добыча, сопротивление которой только распаляет страсть.
Страсти между нами было предостаточно.
Позже Игорь все же заснул, усталый, довольный покоритель влюбленных в него женщин, а я окончательно потеряла желание спать. Тело болело, ныло, стонало от счастья, и я наслаждалась каждым мгновением этого чувства. Мои руки и тело пахли Апрелем, но мне этого было мало: я нацепила его рубашку на голое тело и пошла осматривать устроенный нами кавардак.
«Я хочу, чтобы мы будто вместе заехали в эту квартиру. Вместе раскладывали вещи, искали им место».
Хорошая мысль. Надо признать, с чем с чем, а с хорошими идеями у Игоря перебоев нет. Значит, мы только переехали сюда. Сняли вместе квартиру. Молодая пара. Хорошая игра. Никакого прошлого, только будущее, светлое, как его нежно-голубые и бежевые рубашки. Я смотрела на вещи, трогала их, подносила к лицу. Запах – самый мощный индикатор совместимости. Мое тело хотело рожать детей от мужчины с таким ароматом. Апрель вывалил все вещи из шкафов, словно открыл мне свой внутренний мир, просто вытряхнув содержимое шкафов. Как «психологично» это его решение. Я неторопливо перебирала его рубашки, рассматривала галстуки, костюмы – прямо из химчистки, в плотных пленочных пакетах. Я обратила внимание на кучу старых ежедневников, которые тоже лежали на виду, словно предлагая себя прочитать. Там были расписания встреч, обведенные в кружок часы и приписанные адреса. В них были чьи-то номера телефонов, какие-то суммы денег – то ли данные в долг, то ли полученные в зачет чего-то. Там были номера электронных билетов на самолеты до Владивостока, маленькая фотокарточка: на ней Игорь был совсем еще ребенком, он сидел на пластмассовом коне на колесиках, рядом с ним стояла его мама (предположительно) – высокая женщина с каштановыми волосами, в коричневом платье, с усталым лицом. Красивая, сухопарая – эдакая грациозная мама-жираф, а с другой стороны, словно и не с ними вовсе – его папа-жираф, от которого Апрель унаследовал свою холодную, с сигналом «стоп», внешнюю привлекательность. Его отец был высокий и стройный: военная выправка, строгое лицо, внимательный взгляд. Мужчины высшей пробы. Руками не трогать.
