– Не говори глупостей. Смотря какие препараты подобрать, – усмехнулась я. В дверь постучали, к Лизе пришла клиентка. Молодая, очень бледная девушка в вязаной кофте смотрела на меня с подозрением. Я раскраснелась. Мне определенно стало легче, а почему, я понять не могла. Выговорилась. Как ни отрицай, а есть в этом что-то магическое. Просто говоришь о том, что у тебя внутри, – и все становится меньше, проще, и огромная туча начинает казаться просто темно-серым воздушным шариком, который сдувается, сдувается, сдувается, пока не падает к твоим ногам резиновая тряпочка. Все ерунда, кроме пчел. Если вдуматься, то и пчелы тоже ерунда.
– Ты в порядке? – спросила Лизавета, стоя в дверях кабинета, я кивнула.
– У меня всегда все плохо, ты же знаешь. Просто сейчас вот такой период, вся моя зебра какая-то черная, или я просто иду не поперек, а вдоль.
– Что будешь делать? – спросила сестра.
– Поеду на работу.
– Серьезно?
– Ну… хоть в глаза этой Эльзе посмотрю, перед тем как меня уволят.
– А что ты будешь делать потом?
– Когда уволят? – я рассмеялась. – А что ж ты не убеждаешь меня, что все еще, может быть, обойдется? Теряешь хватку, мать.
– Иди ты… – отмахнулась Лиза. Я прошла в холл, кивнула Наденьке, которая распечатывала что-то на принтере, попрощалась с Алиной, подумав, что все же предпочитаю йоге бадминтон, хотя в смысле улучшения личной жизни йога куда более перспективна. Выдержка, гибкость, все такое… Выдержки мне явно не хватает.
Уже на улице я вспомнила, что еще забыла спросить у сестры. И не то чтобы она знала все ответы на мои вопросы, просто я сейчас не доверила бы себе даже выбор тортика. Я хотела знать, просить ли мне извинения у Апреля. И если да, то за что. За то, что было, или за то, что будет?
И имеет ли смысл…
Саша Гусев сидел на своем месте и сосредоточенно бил по клавиатуре. Весь «Муравейник» затих, словно наступил штиль перед бурей, и никто не делал резких движений. Увидев меня, Саша удивился и, кажется, немного огорчился.
– Зачем ты пришла?
– Не надо было?
– Почему не надо было? Надо было, даже очень. Только не сейчас, а утром. Когда у нас тут бушевало пламя ненависти и презрения. Дракон из бухгалтерии хотел пожрать тебя, а пожрал меня. Ты зачем стерла платежки?
– А совсем бессмысленно будет говорить, что я ничего не стирала?
– Если не ты, то кто же? Под твоим паролем. И Панночка тебя видела.
– Врет твоя Панночка, – в сотый раз повторила я. – Пойду ей морду набью.
– Я тебя не понимаю, Ромашка. Что с тобой случилось, а? Скажи, ведь ты никогда такой не была. Ходишь как во сне, как лунатик. Когда хочешь, приходишь, когда хочешь, уходишь. Врешь, хотя это и глупо. И как прикажешь мне тебя защищать?
