Скучный, тяжелый день закончился предсказуемо, и я не смогла уснуть. Бессонница – жуткая тварь, она может свести с ума даже самых стойких. Я знала ее давно и чувствовала приближение по этому определенному, ни с чем не сравнимому тремору, нервному движению моих кистей, когда вилки-ложки выпадают из рук. Апрель подозревал что-то, он еще в машине начал задавать мне вопросы, но чем короче я пыталась отвечать, тем круглее становились его глаза. Он не мог понять, как можно разлить кофе на ноутбук в принципе. Это нарушало весь мировой баланс. Кофе нужно пить в кафе, ноутбуки же использовать в отдельном, специально оборудованном для этого месте. Я смеялась – впервые за весь день.
– Господи, какой же ты педант!
– Обидные вещи говорить изволите, – делано хмурился Апрель.
– Проблема не в том, что кофе пролили на ноутбук, проблема в том, что это была не я, – пыталась достучаться я, но Апрель только шутил – спрашивал меня классическим тоном психотерапевта из анекдотов: «Вы хотите поговорить об этом?» Я подумала, что да, так лучше. Давай обшутим все так, что события перестанут казаться важными, давай все приуменьшим до размеров мультика про Тома и Джерри, и пусть даже я буду там мышью Джерри, но буду умной мышью, которую никто никогда не съест.
Я просидела почти всю ночь на кухне, не хотела мешать Игорю, я вела себя очень тихо, но все равно несколько раз он заходил и смотрел на меня сонными глазами. Апрель был растрепанным, заспанным, длинным, еще более красивым в сумеречном свете уличных фонарей. От бессонницы я была словно чуть пьяной, сознание было болезненно обостренным. Я смотрела на мужчину, с которым теперь как бы живу вместе, и думала: как же так получилось? Он и я. Неужели это может быть всерьез? Хоть бы, хоть бы…
– Почему ты не выпила таблетку? – спросил Игорь утром.
– Я не помню, в какой коробке они лежат. Ненавижу распаковывать вещи, а искать таблетки ночью в темноте глупо, только тебя бы разбудила. Это ничего страшного – не поспать одну ночь.
– Ты ужасно выглядишь, – заметил он.
– А ты ужасно добрый, – ответила я, выдавливая зубную пасту на щетку. Я делала это, нажимая куда придется. Апрель аккуратно поправлял рытвины на тюбике, выдавливал пасту так, чтобы содержимое уменьшалось равномерно. Я с интересом прикинула, когда мы начнем ругаться из-за этого. Я знала, что такое совместная жизнь. Кому-то придется во всем уступать. В моей семье это был отец. Он ни в чем никогда не перечил маме, когда речь шла о ее домашнем тридесятом царстве. Она была у нас владычицей морской, и папа носил то, что она ему давала; ел то, что она ему готовила; читал детям книжки, которые мама вкладывала в его руки, – когда у папы вообще было время, чтобы читать нам.
