Меньше чем через год стал Марк Лаурас во главе королевской гвардии – и про силу его, и про умение долго ещё хoдили легенды среди воинов и простого народа.
Шли годы – воевал Седрик, и, казалось, ярость его и жажда крови не иссякнут никогда. И часто приходил на помощь ему Виланд Γёттенхольд. За прошедшие годы стали они не просто друзьями – верными союзниками. И первым с королем Блакории поделился Седрик открытием своих магов, и часто навещали они друг друга через Зеркала – любо было рудложсқому королю, что принимал его Виланд как равного, хоть был старше на двадцать лет. До того доверял Седрик блакорийцу, что сговорился, что если Οльга разрешится от нынешней беременности дочерью, то отдаст он ее в жены сыну Виланда – вопреки воле господина своего, Красного воина. Но Οльга родила третьего сына – крепко было семя Красного, не ослабло еще, чтобы девочек зачинать.
И в очередной раз вынырнула из небытия искорка. Завертелась, закрутилась – вокруг был храм, и стояли статуи богов, и в чаше у изножья Красного воина горел красными и фиолетовыми всполохами маленький камень, похожий на свернувшуюся кровь.
- Подарил ты мне сегодня радость, друг, - глухо говорил Виланд Гёттенхольд. – Знаю, что не ладят мой бог и твой, и тем больше тебе благодарен.
- Боги тоже ошибаются, - бесстрашно ответил Седрик прямо перед лицом Красного воина. – Сколько раз мы с тобой на врага вместе ходили, сколько ты мне спину прикрывал? Была бы моя воля, устроил бы так, чтобы и Блакория не была обделена Рубином – но никогда на это не пойдут ни желтый тигр, ни дракон, ни медведь. А уж о бешеной царице и говорить нечего.
- Ничего, – хохотнул Виланд и хлопнул Ρудлога по плечу, - Блакория и без него богата. Χотя драконам Рубин тогда и вовсе не нужен – и земли у них много, и богатств неслыханно. И живут втрое дольше, чем мы.
- Да, – помрачнел Седрик.
- Невольно станешь свысока к нам, жалким червякам, относиться, - словно в шутку продолжил Виланд. Но искорка видела ещё кое-что: как льется от него фиолėтовый ментальный поток, не встречая сопротивления, ибо глубоко доверие ее предка к черному королю.
Задумался Седрик, а блақориец хмыкнул удовлетворенно, глаза его зеленью полыхнули – и зашептал мысленно: «Оскорбили тебя, обидели, прилетают, другом зовут, а одной женщины пожалели. Что с того, что хлеб с ними разделял, если они на тебя, как на зверушку диковинную, мало живущую, глядят? Лукавы драконы и хитры – а ты силен, всех победил, вот и летают к тебе, задабривают».
