«Жить, жить», – стучало молоточками в голове Грота, и он вскочил, петляя как заяц, бросился наутёк, за ним побежали оставшиеся в живых паломники. В их спины полетели стрелы. Свей споткнулся, зашиб колено, но нашёл в себе силы, снова поднялся и побежал. Впереди мчался обезумевший человек в рубище. Огибая на ходу словно специально поваленные крест-накрест берёзы, он как лось прокладывал сквозь молодую поросль деревьев дорогу. Вдруг паломник упал, причём как-то странно, словно что-то ударило его по ногам, и Грот спустя мгновенье понял почему. Между стволов дрожала тонкая верёвка зелёного цвета. Она была не одна. Чуть левее, где пространство между деревьями позволяло проехать и волокуше, на высоте ладони был натянут ещё один трос – и так по всему периметру поляны. Незамысловатая препона и остановила наиболее прытких паломников. Когда после падения голова стала соображать, за спиной Грота прозвучал тихий юношеский голос:
– Тебе же сказали не шевелиться, – и на шею наступила чья-то нога.
Наверняка кто-то сумел преодолеть защитные препятствия и избежал стрелы в спину, но гоняться за парой-тройкой беглецов никто не собирался. Пойманных фуражиров собрали возле ямы, куда скидывали за малейшее непослушание. Единственный шанс выбраться оттуда, заключался в добросовестном труде, а именно освобождении от любой одежды и амуниции погибших. Двадцать девять человек, в основном выходцы племени сумь, во главе со своим командиром попали в плен. Их раздели догола и затолкали в землянку, вырытую невдалеке от ложного склада. Дверь подпёрли бревном, бросив предварительно узникам остатки пшеницы (из которой делали брагу), вываленные в корыто, да бочонок с водой. Вот и весь хлеб, который им достался. И вскоре произошло одно весьма занимательное событие. Пока заталкивали наиболее ретивых, решивших выразить несогласие, я подошёл к груде сваленных в кучу трофеев.
– Пахом Ильич, надо спешить, – напомнил я купцу, который старательно потрошил широкий пояс Грота. – Нам ещё полверсты по лесу пробежать да знак Бренко падать, скоро начнётся.
– Погодь, Лексей, вот! Смотри, как знал. – Ильич вытащил золотую пластинку. – У меня дома точно такая, в чулане схована.
– Покажи-ка… вот это номер. – На моей ладони лежал треугольник с вычеканенным глазом на его вершине.
– Как возвернёмся, мы владельца пояска на муравейник посадим, всё скажет. – Пахом потряс в воздухе поясом и отшвырнул его в кучу доспехов и оружия, сложенных под ёлкой.
