Никогда не любила повышать голос. Но в последнее время я делала это все чаще — голос срывался, горло немело и произносить слова удавалось лишь с большим трудом и при не менее большом желании.
Два тела охватило серебристо-серое пламя, несколько секунд темноты и страха, и вот м уже были на месте.
— На сегодня ты свободен, — уже убегая отпустила я Краша, чувствуя, как ноги начали заплетаться, а бежать становилось с каждым шагом тяжелее. Стопы будто сводило судорогами, в голове был сплошной туман и перед глазами плавали уже цветные круги, которые я никак не могла отогнать от себя.
Лишь по памяти я смогла добраться до своей комнаты. Ввалившись в спальню, я рухнула, больно ударяясь коленями о каменный пол и чувствуя, как содралась нежная кожа, а густая кровь окропила пол и начала впитываться в дорогую ткань юбки.
Руки дрожали, как у алкоголика и я вспомнила Макса, который с трудом контролировал свои действия в моменты слабости. Горькая усмешка появилась на моих губах и я резко выдохнула, когда боль начала терзать тело, заставляя выкручиваться на полу, будто змея на раскаленной сковороде.
Приглушенный крик сорвался с моих губ, бесконтрольный поток слез лился по щекам, впитываясь в пушистый ковер, стирая любые следы.
Новый приступ и новый крик, более громкий и истошный, будто последний.
И последнее, что я успела сделать — активировать печать, которая должна была спасти мне жизнь.
Перед глазами полыхнуло алое пламя, воздух наполнился запахом гарью и азотом, а в голове образовался вакуум. Я не могла ни о чем думать, лишь одна мысль не отпускала меня. Хотелось выжить, так как помирать раньше срока не особо радовало. Даже Смерть меня радушно не встретит, если помру так жалко.
— По-по-по… помоги мне, — шепотом умоляла я, проклиная себя за эту слабость, что сжала сердце, заставляя вновь задыхаться и биться в конвульсиях. Я содрогалась с новой силой, сильно ударяясь головой и руками.
— Вновь забыла выпить настойку, — мой гость не спрашивал, а знал наверняка, что я забыла.
На самом деле не забыла, оно просто кончилось, а приступ стал неожиданностью.
— Дай, пока не умерла, — даже в такой ситуация не могла быть терпеливой и доброй. Нет, это было бы слишком просто. — Или ты… хочешь этого…
— Ты еще должна дать мне наследника. Пей, — губ коснулось сладкая жидкость с привкусом ванили и малины. Он специально подслащивал эту горькую настойку, потому что пить ее было гадко и унизительно для меня. Никогда не любила свои слабости и тщательно их скрывала.
