– А работа Шелби? – капризным тоном продолжила тетушка Сью. – Знаете, мистер Макферсон, как он ее получил? Он продавал стиральные машинки… или оболочку для сосисок, дорогой? Или в то время ты зарабатывал тридцать долларов в неделю, ведя переписку для школы, где учат, как преуспеть в бизнесе?
Шелби демонстративно отвернулся от Дианы.
– Чего же тут стыдиться? Мистер Макферсон, когда мы с Лорой только познакомились, я работал в Университете финансов, отвечал на письма. Лора увидела мои бумаги, поняла, что я впустую трачу свой талант, и со свойственной ей щедростью…
– Дело вовсе не в щедрости, – перебила его тетя Сью.
– Лора рассказала обо мне мистеру Роу, и через несколько месяцев, когда появилась вакансия, он пригласил меня. И не говорите, что я неблагодарный. – Он улыбнулся миссис Тредуэлл доброй, всепрощающей улыбкой. – Не я, а Лора предложила вам все забыть. Не злитесь, дорогая, мистер Макферсон может неправильно истолковать ваши слова.
С заботливостью сиделки Шелби поправил подушки, на которых сидела тетушка Сью. Он улыбался и вел себя так, словно ее язвительность всего лишь какой-то скрытый недуг.
Сцена приобрела налет театральности. Вдруг Марк посмотрел на Шелби глазами женщины, увидел его в ореоле очарования, которое он накинул на себя как яркий маскарадный плащ ради ее удовольствия. Всем своим видом Шелби показывал, что и свежий цвет лица, и скульптурные черты, и ясные глаза, обрамленные длинными ресницами, в общем, абсолютно все предназначено только для того, чтобы ублажить эту женщину. Марк чувствовал, что сталкивался с чем-то подобным раньше, но не мог вспомнить, где именно. Злясь на буксующую память, он едва сдержал резкость в голосе, когда заявил, что на сегодня разговор закончен, и поднялся на ноги.
Шелби тоже встал.
– Пойду подышу воздухом. Если, конечно, вы сможете ненадолго обойтись без меня, – сказал он тетушке.
– Конечно, дорогой. Нехорошо, что я отнимаю у тебя так много времени. – Легкая доля иронии, прозвучавшая в словах Шелби, похоже, несколько смягчила даму. Белые, слегка увядшие руки с рубиновыми ногтями миссис Тредуэлл лежали на темном рукаве молодого человека. – Я никогда не забуду, как ты добр ко мне.
Шелби великодушно ее простил. Он предоставил себя в распоряжение тетушки Сью, словно уже был мужем Лоры, родственником, в чьи обязанности входит утешение горюющей женщины в час скорби.
Миссис Тредуэлл ворковала над Шелби как любовница, которая в раскаянии вернулась к своему возлюбленному.
