Слуга не трогался с места. Джианнита собиралась уже рассказать ему всю историю, как вдруг дверь отворилась и на пороге появилась ее крестовая сестра.
— Кто говорит здесь о четырех часах вчерашнего дня? — спросила она.
— Вот эта чужая, синьорина Микаэла.
Этого Джианнита не могла выдержать. Она вовсе не чужая. Она ее крестовая сестра, Джианнита из Диаманте, которая приезжала сюда двенадцать лет назад с донной Элизой. Разве она их забыла? Разве она не помнит, что они поделили пополам гранату?
Синьорина не слушала ее слов.
— Что вчера случилось в четыре часа? — повторила она в сильном волнении.
— Я получила в этот час повеление от Господа ехать к тебе, крестовая сестрица! — сказала Джианнита.
Синьорина с удивлением взглянула на нее.
— Пойдем ко мне! — сказала она, беспокоясь, что слуга может услышать то, что хочет передать ей Джианнита.
Они прошли много комнат и, наконец, остановились. Тут синьорина так быстро обернулась к Джианните, что та даже испугалась.
— Говори скорее! — сказала она. — Не мучай меня, говори все сейчас же!
Она была одного роста с Джианнитой, но совсем не похожа на нее. Она была гораздо стройнее, но, несмотря на свое светское воспитание, казалась более дикой и неукротимой, чем деревенская девушка. Все ее чувства ясно выражались на ее лице. Впрочем, она и не старалась скрывать их.
Джианнита была так поражена ее порывом, что не сразу смогла ответить.
Тут ее крестовая сестра в отчаянии заломила руки за голову, и слова быстро полились с ее губ. Она говорила, что знает, что Джианнита послана Богом возвестить ей новое несчастье. Бог ненавидит ее, она знает это!
Джианнита всплеснула руками: Бог ненавидит ее! Да совсем напротив!
— Да, да, — говорила синьорина Пальмери. — Это так. — И, словно боясь в глубине души услышать весть, принесенную Джианнитой, она продолжала говорить. Она не давала ей произнести ни слова и сейчас же перебивала ее. Она казалась так напуганной всем, что произошло за последние дни, что совершенно не могла владеть собой.
Джианнита, конечно, понимает, что Бог должен ненавидеть ее, говорила она. Она совершила такой ужасный поступок. Она покинула своего отца, предала его! Ведь Джианнита знает четвертую заповедь. Вдруг она перебила себя новым быстрым вопросом. Почему она не говорит, что она хочет ей сообщить? Она не ждет ничего хорошего! Она готова ко всему!
Но бедной Джианните никак не удавалось вставить слова, потому что, как только она собиралась заговорить, синьорина снова пугалась и перебивала ее. Она рассказывала свою историю, словно хотела умолить Джианниту не быть к ней слишком суровой.
