— Он хотел убежать от нас! — говорили они. — Зачем ты здесь сидишь, Гаэтано?
— Донна Элиза, я хотел убежать!
Гаэтано отвечал так смело и храбро, как будто дело шло о самой обыкновенной вещи.
— Убежать? — повторила донна Элиза.
— Я хотел уйти на Этну и сделаться отшельником.
— A зачем же ты сидишь здесь?
— Я не знаю, донна Элиза, я, вероятно, заснул.
Теперь только донна Элиза показала все свое огорчение. Она прижимала руки к сердцу, как бы испытывая сильную боль, и горько плакала.
— Но теперь я останусь, донна Элиза, — сказал Гаэтано.
— Ты останешься! — воскликнула донна Элиза. — Ты можешь отправляться куда угодно! Посмотри на него, Пачифика, посмотри на этого неблагодарного! Это не Алагона. Это какой-то бродяга!
Кровь бросилась в лицо Гаэтано, он вскочил и сделал рукой жест, приведший в изумление донну Элизу. Это было движение, присущее всем мужчинам ее рода. Она узнала в нем своего отца и деда, и всех гордых предков рода Алагона.
— Вы так говорите, потому что не знаете, в чем дело, донна Элиза, — сказал мальчик. — Нет, нет, вы ничего не знаете, вы не знаете, почему я должен служить Богу. Но теперь вы это узнаете! Слушайте! Это уж было давно. Отец и мать мои были так бедны, что нам нечего было есть, и тогда отец отправился искать работы, но больше не вернулся, а мать и мы, дети, едва не умирали от голода. Тогда мать сказала: «Пойдемте искать отца!» И мы пошли. Был уже вечер, в этот день шел сильный дождь, и в одном месте дороги образовалась целая река. Мать просила в одном доме пустить нас переночевать. Нет, они прогнали нас прочь. Мать и мы, дети, стояли на дороге и плакали. Тогда мать подвязала высоко платье и решила перейти поток. Она несла на руках младшую сестренку, старшую вела за руку, а на голове у нее лежал большой узел. Я шел сзади, стараясь не упасть. Я видел, как мать оступилась. Узел упал у нее с головы, она хотела подхватить его и выронила сестренку. Она бросилась за ней, но в это время от нее оторвало старшую сестру. Мать кинулась за ними, и поток поглотил и ее. Я испугался и выпрыгнул на берег. Патер Иосиф сказал мне, что я спасся для того, чтобы служить Богу и молиться за умерших. И поэтому прежде я собирался быть монахом, а теперь хотел удалиться на Этну и стать отшельником. Ничего не поделаешь, донна Элиза, я должен служить Богу!
Донна Элиза была потрясена.
— Да, да, Гаэтано — говорила она — но мне так грустно! Я не хочу, чтобы ты покидал меня!
— Нет, я не уйду больше — сказал Гаэтано. Ему было так весело, что он готов был смеяться. — Я не уйду!
