Гаэтано тихонько соскользнул с колен донны Элизы. Но ответить! Это было не так-то легко! Было очень трудно ответить ей отказом.
Патер Иосиф пришел ему на помощь.
— Попроси синьору, чтобы она подождала твоего ответа несколько часов, Гаэтано. — Мальчик всегда хотел сделаться монахом! — сказал он в пояснение донне Элизе.
Она встала, взяла зонтик и старалась принять веселый вид; но на глазах ее стояли слезы.
— Конечно, конечно, пусть он подумает, — говорила она, — но если бы он звал Диаманте, ему не о чем было бы раздумывать. Правда, теперь там живут только крестьяне; но прежде там жил епископ и много священников и великое множество монахов. Теперь их там нет, но память о них сохранилась. Диаманте с давних пор считается священным городом. В нем больше праздников святых, чем в другом месте; там очень много святых, и еще и теперь приходят целые толпы богомольцев. Кто живет в Диаманте — не может забыть Бога. Уж одним этим он становится наполовину священнослужителем. Поэтому он вполне спокойно может поехать с ней. Но пусть он обсудит, если хочет. Она вернется завтра.
Гаэтано повел себя очень невежливо. Он отвернулся от нее и выбежал за дверь. Он не сказал ей ни слова благодарности за ее приезд. Он знал, что патер Иосиф ждал, что он поблагодарит ее; но он не мог этого сделать. Он думал о громадной Монджибелло, которую он никогда не увидит, о донне Элизе, которая больше не вернется, о школе, о запертом монастырском дворе и о всей замкнутой жизни! Патер Иосиф мог ожидать от него чего угодно. Гаэтано должен был убежать.
Да и было пора. Пройдя за дверью шагов десять, Гаэтано расплакался. Ему было так жаль донну Элизу! Ах, ей придется возвращаться одной! Гаэтано не может ехать с ней!
Он слышал шаги патера Иосифа и прижался лицом к стене. Если бы ему удалось подавить рыдания!
Патер Иосиф шел к нему, вздыхая и бормоча что-то по своей привычке. Подойдя к Гаэтано, он остановился и вздохнул глубже обыкновенного.
— Ах, Монджибелло, Монджибелло, — произнес патер Иосиф, — никто не может устоять против Монджибелло.
Гаэтано вместо ответа заплакал еще сильнее.
— Гора манит его к себе, — пробормотал патер Иосиф. — Монджибелло подобна всему миру; на ней собраны все красоты и прелести земли, все растения, все течения воздуха и все чудеса. Да, весь мир подошел к нему и манит его.
Гаэтано чувствовал, что патер Иосиф говорит правду. Казалось, что земля протягивает руки, чтобы схватить его. Он чувствовал, что должен ухватиться за стену, чтобы не быть унесенным.
