— Великую милость оказал мне Господь, избрав меня в свои «полакко», — говорил он.
— Да, это великая милость, — поддержала донна Элиза.
— Быть даже самым, самым маленьким «полакко» и то уж большая милость, — сказал фра Феличе, — особенно это стало полезным с тех пор, как монастырь закрыли, а братия разошлась или вымерла. Ведь когда имеешь полный мешок хлеба, не протягиваешь руки за милостыней. Тогда постоянно видишь дружеские лица, и встречают тебя с глубокими поклонами. Я не знаю большей милости для бедного монаха, донна Элиза.
Донна Элиза думала о том, как почитали и любили все фра Феличе, потому что он предсказывал счастливые номера выигрышей в лотерею. И она не могла не согласиться с ним.
— Если я шел по дороге под солнечным зноем, — продолжал фра Феличе, — то ко мне подходил пастух и провожал меня, держа над моей головой зонтик. А когда я спускался к рабочим в прохладные каменоломни, они делили со мной свой хлеб и похлебку. Мне нечего было бояться разбойников или карабинеров. Сторож у городских ворот делал виц, что дремлет, когда я проходил мимо с наполненным мешком. Это счастливый дар, донна Элиза.
— Конечно, конечно! — говорила донна Элиза.
— И это было такое легкое ремесло, — говорил фра Феличе. — Они спрашивали меня, и я отвечал им. Вот и все. Они знали, что каждое слово означает свою цифру, они запоминали мои слова и играли, сообразуясь с ними. Я сам не знаю, как это происходило, донна Элиза, это был дар Божий!
— Все будут очень жалеть о вас, фра Феличе, когда вы умрете, — сказала донна Элиза.
Фра-Феличе усмехнулся:
— Ни в воскресенье, ни в понедельник, после розыгрыша они и не вспоминали обо мне, — говорил он. — Но в четверг, пятницу и субботу утром все сбегались ко мне, потому что каждую субботу разыгрывались лотереи.
Донна Элиза начинала беспокоиться, видя, что умирающий только и говорит о своем даре. Она вдруг вспомнила многих, проигравших в лотереи, и даже таких, которые проиграли все свое состояние. Ей хотелось отвлечь мысли старика от этих греховных помыслов.
— Вы хотели поговорить о завещании, фра Феличе.
— У меня так много друзей, что я не знаю, кому завещать наследство! Отдать его тем, кто пек для меня сладкие пирожные, или тем, кто угощал меня артишоками в свежем масле? Или завещать его сестрам милосердия, которые ухаживали за мной, когда я был болен?
— А у вас большое наследство, фра, Феличе?
— Хватит, донна Элиза, хватит!
Фра Феличе опять ослабел, он лежал неподвижно и тяжело дышал.
