«Она выбрала Беллини, нашего Беллини! Она хотела быть любезной и поэтому она спела Беллини, который погребен здесь под Этной и которого мы знаем наизусть ноту за нотой.
«Ну, разумеется, синьорина, она не умела петь! Она вышла на сцену, только чтобы принять поклонение толпы. Она хотела дать выразиться любви народа к ней. И она пела плохо и фальшиво. А слушатели знали каждую ноту.
«Мандолиниста из Неаполя первый стал строить гримасы и взял на мандолине такую же фальшивую ноту, как и спетую англичанкой. Потом начал смеяться в свой платок человек, у которого был рак на лице. А потом и погонщик ослов начал громко аплодировать.
«Тут поднялись все. Это было несправедливо, но они этого не понимали. На земле древних греков не должны выступать варвары, поющие фальшиво. Донна Пепа и донна Тура смеялись так, как они еще не смеялись в своей жизни. «Ни одного верного звука! Клянусь Мадонной и Сан-Паскале, ни одного верного звука!»
«Раз в жизни наелись они досыта. И это опьянило их и помутило их рассудок. А почему же им и не смеяться? Ведь их кормили не затем, чтобы потом терзать их уши! Разве они не могли защищаться смехом, разве они не вправе свистать и шикать? И почему бы им не хохотать до безумия, развалившись на скамьях. Ведь они не рабы английской синьорины.
«Это ошеломило ее. Это было так неожиданно, что сразу она не могла даже понять, почему свистят? Должно быть, внизу происходит что-нибудь, чего она не видит. Она допела арию до конца. Она была уверена, что этот смех к ней не относится.
«Когда она замолчала, разразилась целая буря аплодисментов. Теперь она начала понимать. Факелы и лунный свет светили настолько ясно, что она видела, как люди корчились от смеха. Теперь, перестав петь, она слышала их насмешки и издевательства. Все они были обращены на нее. Она бросилась со сцены. Ей казалось, что Этна дрожит от смеха и море сверкает улыбками.
«Но дело принимало дурной оборот. Бедняки никогда еще так не веселились, и они хотели прослушать ее еще раз. Они вызывали ее, они кричали: «Браво! Бис! Да capo!» Они не хотели лишить себя такого удовольствия. А она почти теряла сознание. Вокруг нее ревела целая буря. Они кричали, ревели, требуя повторения. Внезапно все превратилось в древний цирк. Она должна была выйти на растерзание диким зверям.
«Шум и крики становились все громче и неистовее. Другие участники представления испугались и просили ее уступить. Ей казалось, что они убьют ее, если она не исполнит их желания.
