Она старалась объяснить им, она расточала всю силу своего убеждения — никто не хотел прийти на помощь ее плану.
Куда бы она ни обращалась, всюду ей отвечали, что для этого они слишком бедны. Жена синдика отклонила ее просьбу. Она не позволит своим дочерям продавать на базаре. Дон Антонио Греко, владелец театра марионеток, отказался дать представление. Городской оркестр не хотел участвовать. Ни один торговец не давал для продажи своих товаров. Донна Микаэла встречала только насмешки.
Железная дорога! Железная дорога! Она сама не понимала, что говорить. Для этого необходимы акционерное общество, устав и концессия. Как может женщина справиться с этим.
Но некоторые не только смеялись, но еще и возмущались затеей донны Микаэлы.
Она отправилась, наконец, в лавку, в виде погреба, около старого бенедиктинского монастыря, где дон Памфилио рассказывал рыцарские романы. Она пришла спросить его, согласится ли он прийти к ней на базар и позабавить публику своими рассказами о Карле Великом и его паладинах. Но, так как он был занят рассказом, она села на лавку и стала ждать.
Она глядела на донну Кончетту, жену дона Памфилио, которая сидела на эстраде у его ног и вязала чулок. И все время, пока дон Памфилио говорил, донна Кончетта шевелила губами. Она так часто слышала его рассказы, что знала все эти романы наизусть и шептала слова, прежде чем дон Памфилио успевал их произнести. Но она слушала их всегда с одинаковым удовольствием и плакала и смеялась, как будто слушала их в первый раз.
Дон Памфилио был человек старый, много говоривший на своем веку, так что голос часто изменял ему, когда дело доходило до великих боевых сцен и приходилось говорить быстро и громко. Но донна Кончетта, знавшая все истории наизусть, никогда не продолжала за дона Памфилио; она только делала знак слушателям, что они должны подождать, пока к нему снова вернется голос. Если же ему изменяла память, то донна Кончетта делала вид, что спустила петлю, подносила чулок к самым глазам и незаметно для других подсказывала ему нужное слово. Все знали, что донна Кончетта могла бы рассказывать все эти романы не хуже мужа и что она никогда не сделает этого не только потому, что она считает это неподходящим для женщины занятием, но и потому, что это не доставило бы ей такого большого удовольствия, как слушать своего милого дона Памфилио.
Донна Микаэла замечталась, глядя на донну Кончетту. О, сидеть так на эстраде у ног возлюбленного, сидеть так изо дня в день, слушать и благоговеть. Она знала, кому бы это подошло.
