За окном уже чернела ночь, и Алекс понимал, что у него вновь начинается хандра. Такое состояние часто находило его, когда он был один; хотелось то крушить и ломать всё вокруг себя, то лечь на постель и глазеть в потолок. Поэтому он начинал поглощать вино бокал за бокалом. В такие минуты Алекс жалел, что не следил за кухней: ничего кроме старого вина здесь не было, а по ночам ему хотелось только пива.
Дверь его комнаты отворилась, Александр услышал, как скрипнула половица под ногами вошедшего. Мужчина обернулся и чуть не выронил из рук бокал с вином. Элисон стояла в дверях, одетая в белую шемизу и парчовый халат поверх неё. Каштановые длинные волосы были распущены, несколько прядей перекинуты на левое плечо. Как бы ему этого ни хотелось, Алекс не мог не признать, что в жизни не видел более невинного создания, чем эта девушка.
– Ты пришла, – произнёс он хриплым голосом и понял, что не дышал чуть меньше минуты.
– Я делаю так лишь потому, что это моя обязанность. Если я не... если не дам вам сына, ваш отец выдаст Луиса, и тогда уже ничего не будет важно.
Алекс подивился серьёзности её тона, хотя заметил, как она дрожит, когда подошёл ближе, чтобы запереть дверь. Девушка испуганно разглядывала его голые плечи и грудь и нервно теребила край пояска от своего халата.
«Не нужно было снимать рубашку, – подумал Александр в тот момент, – я и так её пугаю».
– Конечно, я всё это понимаю. И, если быть до конца честными, должен признать, раньше я не видел никаких привилегий в том, чтобы тра... заниматься любовью с неопытными девочками.
Элисон посмотрела ему в глаза и нервно сглотнула. Алекс на расстоянии чувствовал её страх, и отвращение, и презрение. Она была так недоступна, хотя находилась здесь, перед ним, он бы мог сделать с ней, что захотел, но с другими такого никогда не происходило.
«Она боится меня».
– Я давно уже... не был близок с девственницей, – произнёс он сухо, медленно развязывая шнурок на поясе своих мешковатых штанов.
Глаза Элисон расширились, девушка тут же попыталась заострить внимание на чём-то другом; она уставилась на свои босые ноги и сильнее сжала в пальчиках край халата.
– Но если ты будешь послушна, если будешь делать так, как я скажу, я клянусь, что ты почти не ощутишь боли.
Она лишь громко втянула воздух носом, когда Алекс стал раздеваться прямо в паре шагов от неё. Он смотрел только ей в лицо, пока снимал штаны, и старался делать это медленно, хотя с каждой секундой ощущал, что ему становится трудно держать себя в руках. Она была похожа на шестнадцатилетнюю ученицу какого-нибудь пансиона, где девочек учат бесполезным занятиям. Себя же представлял стариком перед молодой девушкой, который вот-вот испортит её.
