– Появившись вновь со своим чёртовым братцем, ты сломала стену, по вершине которой я шёл несколько лет. Теперь же при свете дня я смотрю на тебя и удивляюсь, как такое вообще могло произойти со мной, – продолжал он, и голос его стал охрипшим. – Как можно было оторвать прекрасную розу от её истинного места, отделить от корней и бросить в прогнившие сорняки?
Он говорил, всё тише и тише, а Элисон казалось, будто из тёмного леса, миновав то ужасное озеро, она попала в ещё более жуткое место. Здесь тоже нет света, здесь пахнет гнилью, а ведь это могло бы быть прекрасное место! Но никто не ухаживал за ним, не присматривал, не согревал своим теплом, и оно прогнило до последней досочки. И есть ли вообще шанс, что сюда вновь пробьётся свет?
– Мне было одиннадцать. Как сейчас помню, – вновь услышала Элисон голос мужа в темноте. – Меня отлупили так, что я сидеть не мог неделю. Да что там... Я не поднимался с постели три дня. Тогда я разозлился в первый раз и поджёг библиотеку. О, да, я хотел, чтобы они увидели. Но не месть маленького монстра, а крик отчаяния обычного ребёнка.
Послышалось короткое шуршание и глубокий мужской вздох. Элисон стёрла со щеки одинокую слезу и прошептала:
– Это всё так ужасно... Мне очень жаль.
– А ты не боишься, что я могу обманывать тебя? – насмешливо спросил Алекс.
– Тогда вы замечательный актёр! Но почему-то я вам охотно верю... Зная вашего отца...
– Ты не знаешь его. В этом можешь не сомневаться.
Холодный ветер завывал меж щелей деревянных досок, и казалось, будто под полом собирается ураган: снизу тоже чувствовался холод.
– Может, вам стоит уговорить отца оставить это место? Продать землю, уехать в Лондон.
– Он не допустит, чтобы Джоэль покинул замок. Он ненавидит его, ведь мальчишка ему не нужен.
– Но вам он нужен, – растирая себя руками, Элисон повернулась к Алексу и чуть задрала голову, словно в этой тьме могла бы заглянуть ему в глаза. – Вы-то его любите, я знаю. Нельзя до конца своих дней считать, что вы находитесь в чьей-то власти. Это ненормально. Я могу ничего не понимать во взрослой жизни, я лишь говорю, как считаю нужным...
– Если бы ты только знала, как я сейчас смотрю на тебя.
Элисон вздрогнула и невольно сглотнула, так томно, мягко и страстно Александр произнёс последние слова. В ней вдруг проснулось желание узнать, как именно он смотрит. Таков ли этот взгляд, как тогда, в их первую ночь, когда он обожал её и поклонялся, будто королеве? Через пару секунд где-то над лесом сверкнула молния, и Элисон удалось поймать взгляд мужа на недолгие мгновения. И в этих зелёных, глубоких глазах она увидела благодарность и страсть, красоту и преданность, которой позавидовал бы любой пёс.
