— Ночью кто-то разгромил мою комнату! — доносился с медальона возмущенный голос Фитоль, — Они за это ответят!
Ивари усмехнулась, видимо, подруга где-то гуляла и прослушала все предупреждения.
— Добро пожаловать в МАМ! — бодро отвечала графиня, раздумывая, сразу ли рассказать Фитоль, что разгром будет встречать ее каждое утро в академии или послушать версии случившегося, — Я бы зашла, но, во-первых, не знаю, куда тебя поселили, а во-вторых, до сих пор ничего не сделала с волосами.
— Кольцом воспользуйся! — прокричала Фитоль, — Только вот на вещи не действует! Мало того, что разгромили, так еще и шляпки заколдовали! Убегают шляпки!
Послышалась возня. Ивари даже показалось, что подруга сквернословит.
— Комната триста двадцать восемь, — паническим голосом сказала Фитоль, — Жду тебя!
Летающие шляпки не вдохновляли делать укладку с помощью заклинаний. Но как же она появится перед обществом в таком непотребном виде? Да и Фитоль нужно спасать.
Решение созрело мгновенно. Никто в здравом уме не станет заколдовывать балкон. Почему раньше ей не пришло в голову выйти туда и колдовать себе потихонечку. Теорию нужно было проверить. Она торопливо одернула штору, заставляя крючки жалобно звякнуть о металлический карниз. С тугой задвижкой на двери пришлось немного повозиться — закрывалась дверь намного легче.
Выйдя на балкон, Ивари выставила руку, легко подула и щелкнула пальцами. На ладони закружился миниатюрный воздушный вихрь. Крохотный ураган приятно холодил кожу.
«Работает! — радостно подумала девушка, рассеивая ветерок».
Укладка заняла от силы минуту. Ивари бросила последний взгляд в зеркало, подхватила изящную сумочку с новенькими тетрадями, которые так старательно впихивала накануне, и распахнула дверь. Снаружи послышался звук удара, кристальный звон и сдавленные ругательства.
Ивари не могла удержаться от разочарованного вздоха. Под дверью ползал Варимонд, пытаясь собрать все, что осталось от дорогущего букета хрустальных гиацинтов. Нежные белые цветы разлетелись по коридору, словно жемчужины.
Впрочем, Ивари совсем не удивилась, когда проходящие мимо девушки плебейского вида, принялись украдкой поднимать мелкие соцветия. Умирая, цветок становился очень похож на хрусталь, за что ценился особенно.
Графиня бесконечно извинялась перед поклонником, а мысленно костерила за глупость.
«Какой же он бестолковый, — с огорчением думала она, ползая в поиске потерявшихся лепестков, — Раз уж решил подарить такие хрупкие и дорогие цветы, нужно было сразу в дверь стучать, а не стоять перед ней истуканом!»
