Какой преступник просто оставит улики в саду?
— Что-нибудь подозрительное, — приятель не отвлекался от разглядывания найденной под кустом тряпки.
— Исчерпывающе, — язвительно заметила я.
Он вынул из кармана лупу. Склонился над линялой тканью, что-то высматривая.
— Регина, ну сама подумай! Не зря же он запер калитку. Что-то тут должно быть…
Я вздохнула (может, хозяин боялся, что мальчишки вытопчут цветник?) и присела на валун в стороне. Камень за день нагрелся, и я пригрелась, как кошка на батарее.
Фу, а чем это воняет? Видимо, неподалеку отхожее место. Я обвела ленивым взглядом окрестности. И замерла, разом стряхнув сонливость.
— Эринг, — позвала я. Собственный голос показался мне странным. Откашлялась и повторила громче: — Эринг! Иди сюда!
— Что? — кратко спросил он, в мгновение ока очутившись рядом.
— Я была не права, — призналась я негромко, не отводя взгляда от наполовину засохшего дерева. Завязь еще не успела окончательно увянуть и сморщиться. — Здесь действительно есть кое-что интересное.
Не уточняя, я жестом попросила его следовать за мной. Осторожно приблизилась к яблоне, опустилась на колени, осторожно разгребла листья. На стволе бурела надпись: «Хаг Алу», а вокруг — трижды повторенная руна альгиз и перевернутая эваз.
— Что это значит? — теперь в негромком баритоне Эринга не слышалось и тени дурашливости.
— Хагалаз, ансуз, гебо — ансуз, лагуз, уруз, — прочитала я задумчиво. — Старая формула для уничтожения враждебных сил, какой-то угрозы. Альгиз — это понятно, защита. Эваз — странствие духа. В перевернутом виде…
Я оборвала пояснения. Еще раз оглядела несчастное дерево, к которому не хотелось прикасаться.
— Так что это такое? — не выдержал Эринг.
Глаза его, обычно безмятежные, сейчас потемнели, как грозовые тучи.
— Это… — начала я.
Договорить мне не дали. Мелькнула тень, и меня пребольно дернули за руку.
— Что вы здесь делаете?! — закричал прерывистый от слез девичий голос. — Не смейте трогать! Уходите, вы!..
Эринг с немалым трудом отодрал от меня плачущую девушку. На ее зареванной мордашке застыло выражение скорби и отчаяния.
— Эй, потише! — велел Эринг, едва удерживая рвущуюся девицу. — Ты сестра Кари, да?
— Да, — она поникла, и слезы полились водопадом. — Я — Бирта.
— Ты зачем напала на Проводника мертвых? — строго спросил Эринг, явно пытаясь поразить ее моей должностью.
Помогло — девица впечатлилась так, что даже рыдать перестала.
— Вы… Вы… Правда?!
— Правда, — подтвердила я раздраженно. Терпеть не могу суеверия, которые напридумывали вокруг моей работы.
