Да нет, по сторонам не будем оглядываться, есть предмет интереснее. Пока Пепеляева работала на стройке, Шапошников репетировал где удастся, время от времени дорываясь до сцены.
С чем – дорывался?
Новый главный режиссёр сохранил арцибашевский репертуар, не допустил обветшания – и не из формальной почтительности (что нынче тоже было бы немало), а сознавая его творческую ценность. И я понимаю, чего это стоило в условиях кочевой жизни. Как понимаю и то, что режиссёр уровня и темперамента Шапошникова не может существовать в чьей-то пусть и очень уважаемой тени. И вот смотрю знаковые спектакли Сергея – «Месяц в деревне», «Дракон»… Да, это они. И не они! Шапошников совершает художественный, человеческий поступок, каких ранее мне наблюдать не приходилось. Дыша воздухом времени, он ставит вариации на темы спектаклей ущедшего Мастера. Они, действующий и ушедший, окликают друг друга, и из переклички этой возникает сегодняшнее театральное создание, которое подписывается их двумя именами. Которое по праву принадлежит каждому из них.
…Перечитал «Ревизора», текст, который, поверьте, знаю неплохо, и в сцене первой встречи Хлестакова и Городничего наткнулся на ремарку, на которой прежде как-то не зацикливался: «Оба в испуге смотрят несколько минут один на другого, выпучив глаза». Несколько минут сценического времени! И это притом что само понятие сценического времени нынче не такое, каким было в XIX веке.
Это отступление в сторону мне понадобилось, когда на представлении открытия, в сцене из готовящегося «Ревизора» (который тоже ставился Арцибашевым) Хлестаков и Городничий, кажется, действительно несколько минут неподвижно вглядывались друг в друга – при изумлённом молчании зрительного зала, вот-вот готового взорваться хохотом. Один пришёл молить о пощаде, другой здесь, в убогом гостиничном номере готовился о пощаде молить. Совсем молодой Олег Тарасов (Хлестаков), прирождённый актёр-эксцентрик, и опытный «покровец» Евгений Булдаков (Хлестаков в спектакле Арцибашева) сыграли трагедии двух жизней, висящих на волоске.
Так смешно сыграли, но неудержимо рвавшийся смех вдруг застревает в горле. Гоголь! Конечно же Гоголь, ещё далеко не во всём разгаданный.
Спектакль Шапошникова «Ревизор» – через месяц.
А завершается представление открытия сценой из «Вечно живых» Виктора Розова, первого спектакля Шапошникова, к прежней Покровке отношения не имеющего. Той сценой, где вернулись из эвакуации, и конец кочевьям, и снова дома, и все вместе, хотя сколько было случаев и возможностей потерять друг друга.
