, производила что-то такое непотребное. Или вдруг целовала безмолвные губы пришельца – и уносилась прочь так же неожиданно, как появлялась.
Каково было Бездне сносить оскорбления – можно только догадываться!
За такое другая могла бы проклясть сестру, покусать, облить кислотой, извести, отравить – но Бездна терпела, о чем потом пожалела…
Пришелец однажды очнулся и, жмурясь в лучах восходящего солнца, сладостно пробормотал:
– Ах, Бездна!
– Ах! – тоже, в свою очередь, обрадовалась Бездна, – значит, все-таки существуют на свете Бог, Любовь и Справедливость!
Все слова, вроде слов: ликование, радость, восторг и чувство глубочайшего облегчения – наверняка прозвучат слабо или вовсе не прозвучат в сравнении с тем потрясением, что испытала простая крестьянская девушка.
Шок – вот что она испытала, если определить это одним словом!
Он смотрел на нее такими глазами, словно он и она были знакомы тысячу лет.
В самом деле, он, будучи в коме, все видел и слышал – только не мог говорить.
И влюбился в нее с первой встречи – еще на болотах…
И все эти годы любил и любить обещал – пока, говорил, не умру…
А вскоре Даяна куда-то пропала.
Какое-то время ее поискали и бросили.
Впрочем, никто, кроме Бездны, тогда не связал таинственное исчезновение Даяны с чудесным пробуждением юноши…
Между тем, как оказалось, возлюбленного Бездны звали Гедиминас, и происходил он из старинного рода литовских князей.
От самого – ни больше ни меньше – Витаутаса Великого.
Фантастично звучит, но родная сестра его пращура Сигизмунда, Софья Гольшанская, славно венчалась шестьсот лет тому законным браком с польским королем Владиславом Ягайло и по праву считается праматерью династии Ягеллонов, правившей в Чехии, Литве и Венгрии.
Не кого-то безродного Бездна спасла, получалось, от неминуемой гибели – но потомка великих королей.
Ну, в общем, они поженились.
Ничего за душой, кроме любви и нежности, у них не было.
Но они ни в чем и не нуждались: ночевали на сеновале (принцу в горнице хуже спалось), ели простую пищу, как все на хуторе, с охотой трудились и радовались тому, что живы.
Семерых сыновей, что у них родились за семь лет – Витовта, Люборта, Ольгерда, Жигимонта, Довьята, Товтила (имени седьмого сына мать моя тогда не произнесла, а я спросить не осмелился!), они по обоюдному согласию окрестили в честь великих предков Гедиминаса.
Вообще, по ощущению, пленительные картины из их быта на хуторе могли сравниться с жизнью в раю – как это было до змея.
