Выставочное объединение «Суперэкспо»; переводчик.
Продмаг №62; подсобный рабочий.
Домохозяйство №93; лифтёр.
Геологоразведочная экспедиция; отмывщик шляхов.
Больница №28; санитар.
Фотолаборатория компрессорного завода; младший лаборант.
Киностудия «Цветофильм»; ученик звукооператора.
Кончалось всё призывом в армию.
– Макса Горького вы, кажется, перещеголяли, – заключила Анна.
– Ну вряд ли… Между школой и армией было всего четыре года. Великий же пролетарский писатель в двенадцать лет пошёл тарелки мыть.
– Как вас в армию-то занесло? – спросила Анна, начиная оттаивать.
– Мужчина вроде должен быть воином, – прокряхтел Конрад.
Глаза Анны вновь обратились в сталь. Она ещё раз открыла мобилизационный билет и несколько раз перевела взгляд с измятого лица Конрада на запись «гальюнщик» и обратно.
Пока Анна, не скрывая недовольства гостем, нарочито быстро пролистывала «корочки», бесстыжий гость исподлобья пялился на её женские достоинства. Было на что пялиться. Анна была ростом ниже Конрада, но такая осанистая, что казалась выше. При всей утончённости черт, её лицо, не нуждавшееся в косметике, никак нельзя было назвать ни малокровным, ни малохольным; в его неприступности таилась нездешность, но ни капли меланхолии. Своенравно, густо, немного змеясь, струились тёмно-шоколадные волосы, не знакомые с заколками и резинками; несколько прядей-отщепенок щекотали породистые купола грудей – даже под столь просторным халатом, явно не стеснённые ни комбинацией, ни лифчиком, сосцы выступали с геометрической чёткостью; наверно, содержащимся в них молоком можно было напоить три палаты язвенников. Просторная хламида скрывала от глаз людских образцовую талию и классический таз – всё равно любой нормальный мужик, завидев Анну, неминуемо чуял бы покалывание в районе ширинки. Был ли нормальным мужиком Конрад, сказать сложно: он смотрел, собственно, не на Анну, а сквозь Анну, потягивая дешёвую сигаретку без фильтра, то и дело сплёвывая набившийся в рот табак.
Пробежал голопузый Стефан, играя мышцами.
– Ты куда, Стефан? – спросила Анна.
– Купаться, вестимо, – ответил Стефан. – На пруд.
Начинало припекать.
Профессор Клир возлежал на облезлом диване; мешком сидели на нём шаровары, клетчатая рубашка расползлась на пупе. В головах валялась сплющенная подушка без наволочки, в ногах – неопрятный ворох пожелтевших газет.
– Ну что, батенька, устроила вам моя дочка таможенный досмотр?
– Я думал, у вас особо злая собака, – признался Конрад.
