– Господин профессор, вы ставили диагноз посттоталитарному обществу. Теперь не то что диагноз – даже патогенез любому Ёжику понятен. Разумеется, корень Зла – Великий Катаклизм; удобрение, чтобы в рост пошёл, – вульгаризованный марксизм, обобществление всего и вся, лишение человека всяческой инициативы и ответственности за плоды своего труда…
– Можно и глубже копнуть, – подхватил Профессор. – Марксизм имел три источника: утопический альтруизм, гегелевский рационализм и приземлённый материализм. Если уж кого и тягать к ответу, то Жан– Жака Руссо с его «человек добр» и Фрэнсиса Бэкона – пионера «религии человека».
– Вот-вот, до самых истоков дошли, – согласился Конрад. – Но со времён Фрэнсиса Бэкона кое-что на белом свете изменилось. Причины успели дать следствия, и следствия сами успели стать причинами.
– Они и стали причинами, – сказал Профессор. – Отсутствие собственности породило всеобщий пофигизм, уравниловка – ненависть к богатству. Поэтому надежда на то, что в этой стране можно внедрить нормальные рыночные отношения, не оправдалась.
– Более того, – напомнил Конрад. – Сразу началась война за новый передел собственности.
– Чрезмерно радикально повели себя наши недавние главнятки, вот и разгорелась бойня, – посетовал Профессор.
Конрад решительно сократил дистанцию:
– Так ведь наша радикальная пресса подстрекала и подзуживала!
– Медлить тоже нельзя было, – возразил Профессор. – И если бы идея внедрения рынка была реализована с умом, а не через задницу, войны можно было бы избежать. Но они провели грабительскую ваучеризацию, вместо того чтобы всех сделать собственниками…
– Они иначе и не могли, – торжественно возгласил Конрад. – Хищники делиться не привыкли. А вы помните, Профессор, что эти хищники были избраны демократическим путём, в результате всеобщих выборов?
– Ну что делать, если главные критики режима оказались наибольшими рвачами и хапугами? – тяжело вздохнул Профессор. – Каюсь, я сам с ними якшался, программы им писал. Не тех мы выбрали.
Конрад всем телом подался вперёд, почуяв шанс оседлать любимого конька:
– А позвольте спросить – можно ли в принципе было избрать «тех»? Не кажется ли вам, что главное следствие Великого Катаклизма – износ человеческого материала, который, в сущности, и загубил все ваши реформы?
– Кажется, – признался Профессор, не чуя подвоха. – Ведь на повестку дня коммунисты поставили создание «нового человека» и преуспели в этом.
– Ну!..
– Вы хотите сказать… «новый человек» оказался не готов к демократии?
