Воспользовавшись сумятицей, тот успел отойти к лошадям и уже задавал им легкую трепку.
Парни взглянули в ту сторону и хором завопили:
— Да он же нас прикончит!
— Эка важность, — говорю. — Вперед!
Они нерешительно, двинулись к Капитану Кидду, и меня немало позабавило, как лихо он с ними управился: кто схватился за брюхо, а кто, получив пинок под зад, улетел в кусты. Тогда я спокойно подошел, взял своего коня под уздцы и, отведя в сторону, привязал к дереву. Капитан и не подумал возражать. Потрепанная компания Донована сбилась в кучку, и я с помощью дробовика перегнал их поближе к хозяину. Вид парней вызывал сострадание: сразу было видно, что с ними обошлись не очень-то учтиво.
Я приказал им снять с Донована пояс. В этот момент он пришел в себя, приподнялся на локте и забормотал что-то о дереве, которое свалилось ему на голову.
— Ты помнишь меня? — четко выговаривая каждое слово, спросил я его. — Я Брекенридж Элкинс.
— Что-то припоминаю, — прошелестело в ответ. — Мы с тобой играли на Капитана Кидда.
— Вот-вот, — говорю. — Ты еще тогда выиграл. А сейчас мы сыграем по новой.
На этот раз я ставлю свое рванье против твоего коня, седла, уздечки, пояса, кольтов, штампов, рубашки, сапог, шпор и стетсоновской шляпы.
Он как завопит:
— Грабеж! Бандюга чертов!
— Заткнись! — Я ткнул его дулом, в живот. — Сядь сюда. И вы тоже, — тут я вспомнил об остальных.
— Может быть, вы позволите нам помочь Реду? — нерешительно попросили они — тот уже выполз из чащи на поляну и громко стонал.
— Пусть еще отдохнет немного, — отвечаю. — Если он умирает, ему уже ничем не поможешь, а нет — никуда не денется, подождет до конца игры. Сдавай, Смоки, да смотри — на этот раз бери карты только сверху.
Трясущимися от страха руками Смоки начал метать карты. Когда он кончил, я спросил Донована:
— Ну, что у тебя?
— Черт возьми! радостно воскликнул он. — Королевское карэ! Твоя карта бита!
Тогда я говорю:
— Если не ошибаюсь, туз бьет короля, так, что ли, Смоки?
И Смоки ответил:
— Д-д-а! Да! Конечно, так!
— Так вот, — продолжал я урок вежливости. — Я еще не заглядывал в свои карты, но бьюсь об заклад, у меня их там полный набор. Как ты считаешь, — и я ткнул Донована дробовиком в зубы, — есть у меня тузы или нет?
— Я бы ничуть не удивился, окажись это правдой, — ответил Донован, смертельно побледнев.
— А раз так, — говорю, — выходит, все удовлетворены и нет нужды открывать карты, — и смешал колоду. — Скидывай свои лохмотья!
Не говоря ни слова, Донован стал раздеваться, а я разрешил им подобрать Реда, который отделался сломанной ногой, вывихнутой рукой и полудюжиной сломанных ребер. Потом его привязали к седлу, и, так и не попрощавшись, даже не оглядываясь, компания стала удаляться. Настроение у них, надо полагать, было ни к черту. Сам Донован, закутанный в одеяло, смотрелся очень живописно. Перед тем как расстаться я заметил ему, что с пером в волосах он вообще выглядел бы как заправский индеец, но он не понял шутки. У некоторых начисто отсутствует чувство юмора. Они поехали на восток, и как только скрылись из глаз, я набросил на Капитана седло и уздечку, которые выиграл у Донована, и попробовал дать мундштук. Ему это очень не понравилось, но я настаивал, и ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться Потом скинул свое тряпье и облачился в обнову. Сапоги немного жали, а рубашка была узковата в плечах, но все равно я гордо прошелся несколько раз взад и вперед, чувствуя себя настоящим джентльменом и сожалея лишь о том, что меня в ту минуту не видит Глория Макгроу. Я спрятал свое старое седло и пояс с кобурой в дупле дерева, думая послать потом за ними своего младшенького братца Билла верхом на Александре. Черт побери! Отныне я просто обязан держать марку! Помню, с какой радостью я повернул Капитана Кидда на запад и тронул шпорами его бока!
