Люська в слезах обращается к публике: граждане-товарищи, помогите выиграть две тысячи! Никто не хочет пособить ближнему.
Надежда молится про себя: "Не помогайте!"
Люська продолжает упрашивать окружающих: помогите - поделюсь.
А драматическая минута заканчивается. За секунду до истечения контрольного времени один парнишка (конечно, подставка) бьет шапкой о земь: вхожу в долю! Надежда в запале швыряет двести, триста рублей, и вдруг сунулась в кошелек, а там только номерок к зубному.
- Отдайте мои деньги! - враз прояснилось в голове. - Милиция!
Ага, держи кошелек шире - разбегутся отдавать.
Они и разбежались - в разные стороны. Надежда осталась с одним животом.
Купила, называется, Вадику пеленки-распашонки.
Люська-Угорелая и Верка-Катастрофа сиганули в дырку в заборе, был у них там затишок на чрезвычайный случай.
- А ведь грех, - закуривая, сказала Люська, - бабу беременную кинули.
- Ты че такая-то? Сама ее приволокла? - резонно заметила Верка. Волокла бы мужика беременного...
- Мужиков доить ладно, а бабу с пузом - грех. Она ведь толком не соображает...
- Бог простит...
- Давай вернем деньги, - предложила Люська.
- Ты че, больная? Корявый нас пришибет за косарь. Он за стольник удавится. И так у него борзометр зашкаливать стал! Готов вообще нам не платить! Гад!
- Грех ведь, - не унималась Люська. - Давай отдадим.
- А, давай! - вдруг согласилась Верка. - Идет он в энное место! Придурок! Пусть побесится!
"Вот сволота! - бредя куда глаза глядят по толчку, вытирала слезы Надежда. - Сучки!"
Легкие на помине девки-игруньи выросли перед ней.
- Э, тетя, - начала Люська, - извини, коряво вышло! Возьми деньги...
- Какая я тебе тетя?! - как бык на красное, взревела Надежда. - Тоже мне телочки нещупаные! Сучки продажные!
- Да ладно, че ты! - Верка протянула деньги. - На, рожать пригодятся...
- Чтоб у вас родилки поотсыхали! - как в бреду оттолкнула деньги Надежда. - Чтоб их СПИД сожрал! Чтоб ваши морды покорежило! Чтоб вам...
Последнее проклятие девки-игруньи не услышали, они заметили милицейскую голову и резво нырнули в толпу.
Надежде ничего не оставалось, как развернуть живот к выходу.
"Вот дура! - ругала себя на остановке. - Че деньги-то не взяла? Ведь от Вадика оторвала".
И вдруг обмерло сердце: Вадик, молчавший который день, гвозданул ножкой - раз, да другой, да третий.
У Надежды потемнело в глазах от счастья: сын по-мужски одобрил ее действия. Молодец, дескать, мамка! Молодец! Так их, сучек! Пусть подавятся!..
