Он вмиг оказался рядом, нависая надо нею, скалясь клыкастой пастью. Девушка набрала полную горсть песка, и швырнула ему в морду, пока он, рыча, мотал ею, перекатилась в сторону, и вскочила на ноги. Голова закружилась от голода, да и пинков на сегодня уже было достаточно.
Она поглядела на него исподлобья и почувствовала, что нож в руке становился всё тяжелее. Он ходил кругами, опустив свою лохматую голову. Её медные волосы, так некстати вылезли из резинки, и теперь липли к взмокшему лицу. Приходилось сердито сдувать их, и ходить по кругу вслед за ним. Первый испуг прошёл. Теперь она чувствовала нарастающую ярость. Она зла на весь этот чёртов мир! И теперь у неё появилась возможность хоть немного выплеснуть свою злость… перед смертью…
Кристина сжала рукоятку тесака, рука от волнения взмокла, и держать его стало ещё сложнее. Он приблизился, и тогда она сделала выпад.
Пёс подался на нож, и шерсть на его лапе моментом окрасилась алым. Зацепила всё же… Он неожиданно одобрительно тявкнул, и в тот же миг, резко отпрянул, пытаясь нанести мощный удар лапой. Она смогла уйти от атаки, сохранив оружие. Пока девушка пыталась нанести новый удар, он, конечно же, опередил её, выбивая нож, и она, злая и грязная, снова обнимала землю.
Пёс яростно рычал, развлекая публику, делая к ней выпады. Играл отменно…
Она признаться честно, не могла понять, зачем этот шерстяной дядька тянул время. Изловчившись, она смогла ощутимо ударить его ногой по колену, её соперник взвыл, немедленно возвращая удар. Сильнейший пинок, снова заставил кувыркаться в пыли.
- Вот козёл…
Публика оживилась, скандируя.
Отфутболив нож носком своего сапога, он схватил её за шею, поднимая перед собой. Публика орала, главный, что-то выкрикивал, тряся отвратительной мордой, но Кристина почти не слышала, и ей было плевать, что он там, брызжа слюной декламировал. Казалось, голова сейчас оторвётся, и дышать она больше не могла.
С диким рыком, он, заканчивая этот странный бой, швырнул её на землю, и огромная лапа, придавила её, не давая подняться. Руками, девушка пыталась скинуть её, но, закрывая лицо, он всё сильнее прижимал её голову к земле.
Где-то далеко, в шумевшей голове Кристина слышала, как он тихо урчал, каждый раз, как она пыталась сопротивляться. Этот звук был настолько тихим, что почти не различим среди выкриков толпы. У неё не было с собой словаря, переводившего с собачьего языка на человеческий, но мысленно, перевелось приблизительно так: Лежать. Не двигаться.
