Природные силы любви преобразовались в ее ненасытной душе в жгучую желчь властолюбия. Как болезнь печени окрашивает все тело в желтый цвет, так и одержимость господством придавала специфическую окраску всем поступкам Ливии, а заодно меняла ее облик: искажала улыбку, грозно блистала из глаз, тормозила мимику, придавала резкость движеньям. Эта женщина сделалась жрицей демона власти, отдалась ему всецело, как любимейшему мужу. В какой-то степени она была подобием самого тогдашнего Рима.
И вот теперь она стала вдовой, а значит, владычицей! Однако женщина как существо, призванное рождать людей, живет чужою жизнью. Величие Ливии — в скипетре ее сына. Его трон вознесет ее над Римом, провинциями и всем человечеством!
Вот какие чувства мерцали на дне ее глаз и пугали Тиберия зловещей отчужденностью. Она неистово любила сына, но любила для себя, а не для него. Ее любовь была тиранией. Однажды родив младенца, она словно продолжала рождать его потом день за днем, год за годом, чтобы в конце концов произвести на свет властелина, законченного римского монарха. Преступное желание для римской цивилизации, в которой слово "царь" до тех пор являлось худшим проклятьем и тягчайшим обвинением!
— Мужайся, мой дорогой Тиберий, свершилась та беда, предчувствие которой столь долго угнетало нас, — произнесла Ливия.
Тиберий молчал, борясь с эмоциями. Присутствующие — а здесь находились некоторые приближенные ко двору сенаторы, но в основном были рабы и привилегированный обслуживающий персонал из вольноотпущенников — затаились и исподлобья следили за матроной. Предвидя кончину Августа, Ливия оцепила дом в Ноле, где мужа застала болезнь, надежной охраной, допустив внутрь только самых преданных и послушных ее воле лиц.
— Мой возлюбленный супруг, твой выдающийся отец, увы, скончался… И боги смертны, если им приходится жить среди людей, — продолжала Ливия, делая паузы после каждой фразы. — Я преклоняюсь пред глубиною твоей скорби, но призываю тебя подумать о народе римском. Ведь вместе с тобою осиротел весь Рим! Наш божественный Цезарь Август был отцом всех римлян. Подобно Атланту, державшему небесный свод, он нес на своих плечах остов государства. Ты, Тиберий, должен превозмочь собственные страдания, дабы принять на себя великую ношу забот о Римском государстве, ибо ты — Его сын!
— Тиберий Юлий Цезарь должен отдохнуть после дальней дороги и уединиться со своим горем, чтобы собраться с силами, — произнесла Ливия официальным тоном, поведя взглядом по головам окружающих. — Пойдем, мой Тиберий, простишься с отцом. А ты, Биант, от моего имени вели магистратам Нолы еще раз объявить народу, что Август выздоравливает и в настоящее время ведет беседу с сыном о неотложных государственных делах.
