Тиберий примолк, как бы исчерпав доводы, а сенаторы задрожали от страха, что он в самом деле уступит их лживым уговорам и станет тираном. Но, благодаря таланту проницательности государственного мужа, Тиберий понял, что время притворства еще не минуло. Он велел принести и прочитать приложенную к завещанию Августа записку со справочными данными по состоянию государства. После того, как прозвучал длинный перечень провинций, легионов в них, флотилий, зависимых царств, статей налогов и расходов, принцепс воздел руки к потолку и вопросил послушную публику, мыслит ли она, чтобы с этой невообразимой массой дел управлялся один человек.
"А может быть, он и впрямь согласен потесниться на троне и приютить обиженную изгнанницу республику?" — воспряли просветленные сенаторы.
— Нет, — разочарованно ответил самому себе, а также всем оптимистам, Тиберий. — Эту задачу надобно разделить между несколькими достойными мужами.
Глаза сенаторов потухли, но они продолжали преданно таращить их на своего будущего мучителя. Наиболее подвижные тянули руки к изваяниям богов, взывали к изображению Августа и молили, молили Тиберия принять власть.
— Уступая вашим настоятельным просьбам, а также исходя из своего опыта и воли божественного Августа, который, назначая меня преемником, конечно же, имел в виду более значимое и ответственное наследство, чем хозяйство его дома, но более всего — ради сената и народа римского я, пожалуй, согласился бы принять на себя управление какой-либо частью государственных дел.
Тут к нему обратился Азиний Галл, сын знаменитого историка Азиния Поллиона:
— Прошу тебя, Цезарь, указать, какую именно часть государственных дел ты предпочел бы получить в свое ведение?
Тиберий недобро вздрогнул при первых звуках прозвучавшего голоса. От этого человека он не мог ожидать ничего хорошего. Из множества людей, которых он не любил, Азиний был для него самым неприятным. Именно Галл женился на Випсании Агриппине, после того как Август отобрал ее у Тиберия, и, казалось, он до сих пор злорадствует, полагая, что имеет особую власть над Тиберием, обладая его любимой женщиной. При всякой встрече с этим человеком Тиберий испытывал гадливое чувство, будто тот фамильярно шарит у него под тогой ниже пояса.
— Любую часть дел, которую мне поручит сенат, — по возможности спокойно отвечал Тиберий. — Я не откажусь ни от одной общественной обязанности, которая была бы мне по силам.
— Но все же назови, Цезарь, какую именно долю государства ты охотнее принял бы под крыло своего гения? — с тонкою улыбкой настаивал Галл.
